Методические материалы, статьи

Игра как жизнь

Георгий Петрович Щедровицкий: «Советский человек должен быть самым сильным, поскольку он живет в самых тяжелых условиях».

Деловые игры — известный способ ввести людей в ситуацию, организовать «мозговой штурм» для решения какой-то проблемы, наконец, педагогический прием, имитирующий проблемную реальность. В Московском методологическом кружке был создан их особый вариант — организационно-деятельностные игры. Больше десяти лет они помогают разрешать реальные обычным путем совершенно не разрешимые проблемы в самых разных сферах и по всей стране.

Началось все просто — с заботы о «детях», об их всестороннем и «правильном» формировании. Вообще-то Щедровицкий был от них в полном восторге; но… чего-то явно не хватало: «Они все были очень умные — но они были «щелевые», члены семинара, люди, вынутые из жизни, то есть с ярко выраженной психологией умного человека в России и в Советском Союзе. Он был не нужен, понимал, что не нужен и даже в каком-то смысле очень вреден, поскольку он умный. А это, по сути, стирало весь смысл работы, поскольку человек с «щелевой» психологией — это недочеловек, с моей точки зрения. У них не было позиции, которая есть у каждого аппаратчика в системе районного, городского или областного комитета партии. Им надо было дать практику».

Или ее имитацию. Ею и стала игра. Только, как это обычно и бывало у Щедровицкого, педагогический замысел перерос себя.

«Результатом явилось создание принципиально новых культурных форм, режимов жизни, мышления и деятельности, причем я бы добавил: очень важных именно для нашей страны, поскольку они в условиях застоя и загнивания задают свободное пространство, где человек может жить как свободное мыслящее существо со всеми нравственными принципами, которые он для себя выбирает. И в этом смысле это есть новая форма организации культуры, которая вроде бы, говорю я, уже и вошла в нашу жизнь, пользуется большим спросом и всюду дает свой удивительный эффект. Я до сих пор хожу удивленный».

А получилось все как-то само собой, или, как говорил Георгий Петрович, не «получилось», а «случилось». Директор Института технической эстетики, «за спиной» которого в то безвременное время отсиживалось много умных лишних людей и который всячески помогал методологам, сам попросил о помощи. Он взял в министерстве 5 миллионов рублей, которые там без толку валялись, «под тему»: разработка ассортимента продукции — в полной уверенности, что никому не придет в голову спросить о результатах. Но кто-то возьми и вспомни о деньгах, да и спроси у директора, как там с ассортиментом. Тот посадил за работу всех своих умников — листать зарубежные книжки, искать подсказки; но оказалось, что проблема во всем мире не разработана совершенно. Директор звонит начальству: «В Германии, в Англии и в Соединенных Штатах по ассортименту ничего не делается, значит, и нам не нужно». Ему ответили: «Им не нужно — у них рынок есть, а нам очень нужно». Загрустил директор.

Дальше все, как в хорошем спектакле (умел-таки Георгий Петрович рассказывать!):

Директор: — Я слышу: «Методология все может». И вы действительно думаете, что методология все может? (слышу, но, разумеется, не верю; однако положение отчаянное — чем черт не шутит!)

Г.П.: -Да.

Директор: — Тогда у меня к вам предложение: я предоставляю вам помещение и лучших специалистов. Сколько вам времени понадобится?

Г.П.: — Дней десять. (Каков нахал, а?! Ведь первая попытка.)

Директор: — И вы пишете отчет для ГКНТ…

Г.П.: — Нет, отчет писать не буду. Мы сделаем совсем по-другому: ваши сотрудники потом напишут отчет. (Еще того лучше! Известно же, что написать не могут…)

Директор: — Хорошо. Мы пойдем с вами в нотариальную контору, составим акт, что вы обязуетесь провести мероприятие, которое вы задумаете, а мои сотрудники после этого напишут отчет. (К нотариусу, чтоб потом руками не развел: де, не получилось, не извольте гневаться. Правда, что тут нотариус не выйдет, так не выйдет. А все-таки с бумагой-то слово крепче будет.)

Г.П.: — Игру будем проводить.

Директор: — А мне абсолютно все равно, что вы тут будете делать. Если аморалка будет, я тоже на это глаза закрою. Мне важно, чтобы потом отчет сделали. (Настолько отчаянное положение у директора, что уже не для политеса.)

И в самом деле, акт составили, подписали у нотариуса…

«Я начал собирать людей под эту странную работу, — вспоминал Георгий Петрович. — Работа была странная, поскольку надо было выдумать что-то такое, чего не было. Я не знаю, может, это где-то было, но мы-то не знали, что это такое, поэтому для нас это заведомо было выдумывание такого, чего не было.

Я утверждаю, что это особый класс заданий, которые и должны называться проблемными. Это не задача, когда известно, что именно надо получить. Ставятся и решаются задачи так: привозят что-то от проклятых капиталистов и говорят — нам нужна такая машина, такое платье, такая кислота или такой газ. И способ, как это сделать, известен. А здесь: иди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Это и есть проблема.

Я начал в Москве собирать участников. Прихожу к исследователям и говорю:

- Поедете ассортимент разрабатывать?

- Да нет, не поедем.

- Чего так?

- Мы исследователи, себя уважаем, ерундой разной заниматься не будем. Нам нормы нужны, точные указания.

То есть все могут решать задачки, а проблем вообще никто не принимает. Это опять наша стандартная ситуация, ситуация безнадежно отстающего общества.

Но оказалось, что если с уважающими себя специалистами разговаривать иначе, то все получается. Приходишь и говоришь:

- Слушай, вот такая интересная темочка — «ассортимент». Я знаю, что ты искусствовед (или исследователь, или методолог, или инженер), но я тебя не зову это разрабатывать. Давай в это поиграем.

- Что значит поиграем?

- Ну, знаешь, как дети играют. Палку взял, между ног поставил и говорит: «Я в Первой конной армии Буденного!». Вот так же соберемся.

Люди получали новый поворот мысли:

- А чего? Девушки будут?»

Но мало уговорить специалистов, которые, в отличие от Георгия Петровича и его коллег, хоть как-то себе представляли тему (правда, ничего при этом сделать не могли; да они толком и не знали, что именно представляют себе такого полезного для этой работы); надо было их впрячь в одну упряжку с методологами, которые темы совсем не знали и ничего себе по этом у поводу не представляли, но зато умели решать проблемные ситуации. Если же вспомнить, как, в каком режиме и насколько жестко привыкли работать щедровитяне, сотрудничество с ними само по себе становится проблемным.

«Надо было задавать особый режим жизни, опять-таки не только работы, а вообще всей жизни, особый климат, особую атмосферу, — говорит Георгий Петрович. — На это всегда и направлена разработка, а это означает — проектирование игры, ее программирование, сценирование некоторых основных моментов.

И именно это — программирование, проектирование, сценирование работы, или момент самоорганизации, а в данном случае речь шла о самоорганизации коллектива людей и организации сложных взаимодействий между ними, — это и есть всегда самое главное и единственное, что вообще нужно культурному народу, культурной стране».

Ну, конечно, азы социальной психологии: чтобы в группе не меньше пяти, не больше девяти человек (или неинтересно, или неуправляемо); было чуть больше, но понадеялись: кто-то пойдет купаться (игра шла на шикарном озере), кто-то — спать…

«К сожалению, к середине игры уже никто не купался, точно так же, как почти никто не спал. Исчезла разница между днем и ночью. Я ходил и говорил:

- Товарищи, спать надо, а то «крыша поедет».

А мне отвечали:

- Спать некогда, работать надо.

И оторваться не могли».

По утрам в группах обсуждали тему дня. Потом группы делали доклады на пленарном заседании.

«Это не «мозговой штурм», поскольку там запрещена критика, а на нашем пленарном заседании критика, конфликты и столкновения были основным движущим моментом. Каждый высказывал самые смелые мысли, не боясь завиральности, и это принцип. Вот, собственно, для этого и нужна была идеология игры.

Специалист боится завиральных мыслей, он не может себе это позволить, он никогда не снимает мундир. А у нас надо было снимать мундиры, снимать ограничения — мы называем этот процесс «распредмечиванием», — забывать о принципиальной разнице между тем, что они знали, и тем, чего не знали, что создается впервые. Вот что было важно, для чего каждый мог бы сказать, защищаясь: «Это я играю». Это давало право на действия безответственные, позволяющие работать от ума и от пуза».

Потом все это завершается рефлексией: «что мы сделали?», «что удалось получить?» и, самое главное, «чего не удалось получить?». Это последнее и определяло тему занятий следующего дня.

«И поскольку это была игра, постольку каждый считал себя вправе выдумывать, ошибаться, критиковать себя. В этом смысле самокритика становилась важнейшим фактором — ну, почти как в партийных предписаниях и решениях, но там-то это все бессмысленно. Там критика есть уничтожение размышляющих людей, и для этого она существует. А тут была подлинная самокритика и выход на другую дорогу, или поиск альтернативных решений».

Обещанный отчет был сдан, и те, кто его писал, получили непривычно большую премию. «И это единственный результат, который в Советском Союзе вообще возможен, поскольку Советскому Союзу ассортимент не нужен. Если бы он был, пришлось бы работать — а кому охота за такую зарплату?! Да он меня на самом деле в упор не интересовал. Мне ж надо было ответить на вопрос: а могу я сделать такое? То есть собрать коллектив и решить проблему. А теперь я утверждаю, что такая форма коллективной работы, коллективного мышления и деятельности очень нужна советским людям для имитации настоящей жизни, которой мы на работе, на службе никогда не имеем».

С тех пор — ну, не сразу, но через какое-то время — на ММК посыпались заказы. От отчаявшихся: что делать с атомным реактором, когда он выйдет из строя? Как выяснилось, никто не озаботился этой проблемой с самого начала и никто не знал, как к ней даже подступиться (вот она, подлинная история Чернобыля!)

«На Белоярской атомной станции случилось ЧП — приехала Государственная комиссия и закрыла им реактор. Директор станции схватил за полу начальника Главного управления, бывшего директора станции и говорит:

- Что делать?

- Ты в нашей системе не первый год. Справишься быстро — пойдешь с повышением. Нет — ищи себе место в другой системе.

Они пришли к нам:

- А вы нам помочь можете?

- Можем.

Работало в игре высшее руководство станции. Выяснились удивительные вещи. Например, оказалось, что они вообще в первый раз собрались, чтобы обсудить проблемы своей атомной электростанции: прежде они между собой ничего не обсуждали. А ее построили давным-давно, и она скрипит кое-как. Спецы знают ее недостатки, но им не дают ничего исправлять.

Вот они посидели, поработали — у нас, правда, длинная игра была, 21 день, — и это единственная атомная станция, которая была готова к тому, что произошло в Чернобыле».

Скоро заказывать подобные игры вошло в моду, они стали свидетельством современного стиля работы. Щедровицкий начал выбирать заказы: «Я в принципе беру только такие, которые продвигают методологический фронт мышления; тогда работаю с самоотдачей, мне это интересно».

Он отказался пересматривать план игры по заказу Новосибирского НИИ сельского хозяйства: они хотели поговорить «вообще про знания», а он — именно про сельское хозяйство; заказчики испугались и попросили пардона.

Были игры про промышленное предприятие ХХI века, про содержание и методы подготовки инженера, про экспериментирование в образовании. На игру про образование съехались 600 человек вместо 300; пришлось проводить одновременно две игры: одну по теме, другую — просто чтоб поняли, что ничего не понимают. Цель такую себе методологи поставили и добились ее столь успешно, что испугались, как бы кто-нибудь не бросился вешаться.

«Я провел за эти годы 71 игру, а до сих пор не могу сказать, что это такое. Только всегда остается ощущение, что произошло нечто переворачивающее жизнь. И так со всеми. Одна из участниц, искусствовед из Свердловска Ирина Заринская, выступила там и говорит: «Я поняла: игра — это коллективное мучение, сладкое и неимоверно значимое; концентрированная жизнь». И я тут с ней совершенно согласен. Игра — это концентрированная жизнь. Без всяких социальных глупостей и фиктивно-демонстративных продуктов, коими мы в социальной жизни в основном пробавляемся. Это очень важно. Но, тем не менее, это игра.

В игре есть game — нечто формализованное, почти ритуальное, игра по правилам, регламентированная. Есть play: игра-борьба, в которой лицо каждого человека зависит от этого действа. И есть performance — представление; в игре должно быть и это. Театр — обязательно. Игра есть соединение этих трех моментов. Меня всегда больше всего занимает play. И я свою работу провожу на этом, на борьбе, когда один человек становится против другого, и они решают вопрос, кто из них настоящий, а кто подделка. Это для меня важно».

Позднее появилось много видов деловых игр; некоторые подозрительно напоминали ОД-игры методологического кружка, но непременно очищались от «излишней жесткости». Например, И. Жешко говорила: «У меня игры не как у Щедровицкого. Щедровицкий обижает людей, люди становятся на дыбы. А у нас игры мягкие, мы никого не обижаем, мы всех по головке гладим. И у нас все выходят довольные, счастливые, с позитивной эйфорией. А у него люди выходят — зубы стиснуты и решают вопрос: кто я вообще?»

«Но ведь так и должно быть, — утверждал Георгий Петрович. — Приезжает человек, считающий себя профессионалом, считающий, что он много чего может. Побыл пять дней на игре и выяснил, что он всего лишь дутый пузырь. Сам выяснил. Когда человеку говорят: «Слушай, ты же вообще недотепа» — советский человек знает, как от этого защищаться, он отвечает: «А сам-то ты какой?» Страшное начинается, когда человек сам про себя это вдруг выясняет. Вот тут, когда переоцениваются основания собственной жизни, за человеком надо следить и помогать ему, поскольку у него «крыша едет».

Георгий Петрович считал свои ОД-игры специфически российским продуктом, и его аргументы трудно оспорить: «Нам это нужно, а им нет. Нам надо восполнить отсутствующее у нас пространство подлинной реальной человеческой жизни. А у них все это есть».

Однажды он рассказал об этих играх американцам. Те прикинули что-то на бумажке и удивились: «Откуда у вас такие деньги? На одну игру надо примерно миллион долларов». Щедровицкий долго смеялся: таких денег он никогда в глаза не видел…

Возвращаясь к предыдущим лекциям, он сказал: «В прошлый раз меня тут запугивали тоталитаризмом, и я ответил: «Уважаемые коллеги! Тоталитарная организация есть способ жизни сегодня, и никуда вы от этого не денетесь». И надо понимать, что это точно такой же закон, как «солнце всходит и заходит». А поэтому есть один-единственный способ, чтобы люди стали сильнее организации: усиление организации должно сопровождаться усилением человеческих индивидуально-личностных потенций. В стране не должно быть лопоухих людей, глупых — люди должны быть умными, и тогда они справятся и с тоталитарной организацией тоже. Я не обсуждаю вопрос, как они справятся, но справятся, я в этом убежден. А поэтому главное — это мыследеятельность. Советский человек должен быть самым сильным человеком, поскольку он живет в самых тяжелых условиях. Так я рассуждаю«…

Ирина Прусс



См. также:

Услуги стоматологических клиник по зубному протезированию
Бытовые кондиционеры в современных домах
Услуги сервисных компаний по ремонту стиральных машин
Услуги типографий
Программируемые логические контроллеры и их применение в промышленности
Интернет-магазины мебели
Курсы иностранных языков в Кирове
ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное
Многие люди, видя предложения в интернете купить права на спецтехнику, полагают.. Для работодателей это большой плюс при наборе сотрудников. Удостоверение дает водителям большое преимущество при трудоустройстве, права на трактор и спецтехнику позволят быстро получить высокооплачиваемую работу. При наличии прав на бульдозер, трактор, погрузчик, экскаватор и другую специализированную технику вы становитесь специалистом в определенной категории, поэтому получите явные преимущества перед другими соискателями, не имеющими удостоверения.

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005