Депопуляция

В начале восьмидесятых годов со страниц нашего журнала ныне академик Анатолий Вишневский объявил о происходящей в Европе и затронувшей Россию демографической революции: один режим воспроизводства — высокая смертность и высокая рождаемость — сменяется другим — низкая смертность и низкая рождаемость.

Это был как бы ответ природы и социокультурной среды на успехи медицины, санитарии и повышение уровня жизни в развитых странах.

В конце концов рождаемость и смертность должны были придти в некоторое равновесие, образовав долгое плато. К этому времени ясно объявила о себе закономерность: чем богаче страна, тем, как правило, ниже в ней рождаемость. Но и тем дороже во всех отношениях обходится семье и государству каждый ребенок.

Россия на этом фоне глобальных сдвигов отличалась от своих более благополучных западных соседей одной странностью: рождаемость в ней падала, а вот смертность, на некоторое время существенно упав, начала расти. Сами понимаете, к каким результатам это привело.

Широкая публика на все эти открытия не обращала почти никакого внимания — до тех пор, пока она не обнаружила роковой убыли в своих рядах и пока это обстоятельство не превратилось в предмет яростной политической спекуляции.

Из кучи неведомо откуда взявшихся фактов и цифр и путанных интерпретаций выползло словечко, разом из биологического термина превратившееся в расхожее понятие: ДЕПОПУЛЯЦИЯ. Оно обрастало мифами и страхами, в которых давно уже пора разобраться.

Это и пытается сделать известный петербургский социолог Альберт Баранов.

Депопуляция

С 1992 года смертность в России в полтора — два раза превышает рождаемость.
Началась естественная убыль населения, которую не перекрывает даже значительная миграция из бывших республик СССР. В общем, с 1992 по 2000 год население России уменьшилось на четыре миллиона человек. По прогнозу Центра демографии Экологии человека РАН в следующие 20 лет Россия потеряет еще 22 миллиона человек, сократив население до 123 миллионов.

Общество горячо обсуждает, почему рождаемость в России снижается, а смертность растет и к каким социальным последствиям это может привести. Обычно версии поляризуются по таким осям:

1. Причины локальны и ситуативны — Причины универсальны и исторически долговременны.

2. Процессом можно управлять, программировать его. — Процесс высоко инерционный, его можно прогнозировать, но нельзя планировать, к нему нужно адаптироваться, рассчитывая в лучшем случае на небольшую коррекцию.

3. Причины депопуляции в ошибках конкретных государственных правителей — Депопуляция процесс объективный, исторически заданный.

4. Для России низкая рождаемость, ведущая к депопуляции, будет иметь катастрофические последствия. — Депопуляция нежелательна, но не катастрофична; противостоять ей можно.

Версии правого края оси в той или иной мере разделяют большинство демографов, экономистов и социологов.

Версии левого края представляют собой запущенные в общественное сознание политиками и публицистами клише, обрастающие соответственными подтверждениями и обоснованиями. Попробуем в них разобраться.

Ну как рожать при таком здоровье…

В самом деле, рождаемость и смертность, естественно, зависят от состояния здоровья тех, кто рожает и умирает. В России главный ответственный за это — Министерство здравоохранения. В «Государственном докладе о состоянии здоровья населения Российской Федерации в 1997 году» говорится: «Снижение рождаемости … свидетельствует о том, что негативные демографические процессы усиливаются под влиянием социально-экономических и политических факторов, которые обусловливают ухудшение состояния здоровья беременных женщин и рожениц».

В подтверждение приводятся данные: «За последние 5 лет (1992 — 1997) показатели заболевания выросли: женским бесплодием — на 3 процента, количество осложнений беременности, родов и послеродового периода — на 22 процента, … количество нормальных родов снизилось с 45 процентов в 1992 году до 32 процентов в 1997 году … рост врожденных аномалий развития — на 19 процентов».

Данные о росте бесплодия плохо стыкуются с данными той же системы здравоохранения о том, что за 90-е годы на треть сократилось число абортов — главной причины обретенного во взрослой жизни бесплодия. Впрочем, если эти 3 процента роста считаются не от числа всех женщин, способных рожать, а от числа бесплодных женщин, то речь идет о статистически пренебрежимо малой величине, упоминание о которой в Государственном докладе имеет не информационную, а психологическую цель — поддержать у читателя впечатление, что все ухудшается в последние годы, кроме работы Министерства здравоохранения.

«Осложнение родов и послеродового развития …». Однако за это время в России в среднем на 5 процентов снизилась младенческая смертность.

«Рост врожденных аномалий развития — на 19 процентов» … Однако (за отсутствием данных по России) в Санкт-Петербурге и Ленинградской области тенденция противоположная.

Вот еще пример лукавства в докладе министерства: «По данным официальной медицинской статистики, заболеваемость алкогольными психозами выросла с 1988 по 1994 годы в десять раз (с 5,1 на 100 тысяч населения до 50,0 в 1994 году)… За последующие годы число больных хроническим алкоголизмом, находящихся на учете в наркологических диспансерах, стало заметно уменьшаться: в 1995 году — на 2 процента, в 1996 году — на 16 процентов, в 1997 году — на 21 процент. Число больных хроническим алкоголизмом, находящихся на учете в наркологических диспансерах, уменьшилось за 10 лет почти на 20 процентов». Так уменьшилось или увеличилось?

Начало реформ было тяжелейшим психологическим шоком для большинства. Но уже с 1995 года заметно, как больше и больше людей адаптируются к новым условиям, требующим трезвости, работоспособности, инициативы. Хронический алкоголик просто не выживет. Между прочим, тяжелый психологический шок и двукратное уменьшение реальных доходов после августа 1998 года уже не привели к всплеску «алкогольного забытья»: по данным Горстата Петербурга, число смертей от случайного отравления алкоголем в Санкт-Петербурге после 17 августа 1998 года стало меньше на одну пятую.

Кстати, стоит отметить, что такое восприятие статистических фактов присуще не только Министерству здравоохранения. В советское время Комитет государственной статистики имел официально установленную цель: демонстрировать цифирью преимущества социализма и порочность капитализма. Люди, работающие со статистикой, в основном остались те же. Изменилась действительность, сегодня капитализм в России; поэтому «краснуха» заменена «чернухой» по той же технологии. Социальному исследователю в России сегодня, как и десять лет тому назад, приходится продираться к реальности сквозь «лукавые цифры».

В докладе мы не нашли убедительных аргументов, что болезненность женщин снизила их плодовитость, и что министерство знает, как ее повысить. Рождаемость сократилась вдвое не потому, что часть беременностей закончилась неблагополучно, и не потому даже, что сократилось число беременностей. Причины надо искать вне больницы, вне тела женщины, и до зачатия — в социальных обстоятельствах, в ценностных ориентациях их ближнего окружения и их самих.

У бабушки бывают только внуки

Может, причина депопуляции в возрастной структуре населения? Число стариков в населении увеличилось и показатель смертности, естественно, вырос. Подавляющее большинство среди умерших составляют люди старше 60 лет. Дети сегодня замещают уже не родителей, (как было в традиционном обществе), а дедушек и бабушек.

В современной России до 15 процентов мужчин в возрасте от 19 до 30 лет находятся в воинских казармах или тюрьмах, и это тоже снижает рождаемость. Сократить социальную изоляцию мужчин хотя бы вдвое — одно это могло бы увеличить ее на 5-6 процентов.

Но все-таки никто не считает все это главными причинами снижения рождаемости и депопуляции.

При таких доходах — только детей заводить!

Медики, левые и правые поли-тики, экономисты, подавляющее большинство населения убеждены, что главная причина роста смертности и снижения рождаемости в 90-е годы в России — понижение уровня жизни большинства. «Как можно заводить детей, когда зарплата ниже прожиточного минимума для одного человека!» «Низкая рождаемость является своего рода индикатором материального неблагополучия». «Установленный прожиточный минимум в нашей стране не обеспечивает уровень рождаемости, необходимый даже для простого вос-производства населения. Его не в состоянии обеспечить и сложившийся средний уровень зарплаты».

Посмотрим, так ли это.

Мы с кандидатом медицинских наук Н.В. Ковалевой (Институт акушерства и гинекологии АМН) опросили в феврале и мае 1999 года 462 роженицы в трех роддомах Петербурга. Как выяснилось, рожают преимущественно бедные, с душевым доходом ниже прожиточного минимума: 29 процентов бедного населения воспроизводит 66,3 процента населения Петербурга, а на 27 процентов людей экономически благополучных пришлось лишь 8 процентов рождений. После августовского шока рождаемость у бедных повысилась, а у обеспеченных — понизилась на треть. Получается, показатель рождаемости не положительно, а отрицательно связан с доходом.

А если дело обстоит так, то обеднение населения, вызванное реформами, должно было бы привести к увеличению рождаемости, а не к ее сокращению. Что и происходит: число рожениц, принявших решение о ребенке до августа 1998 года, меньше, чем принявших такое решение после августа. Не ошибка ли это нашей выборки? Может, мы брали в собеседницы богатых, кому никакой дефолт не страшен? Но у нас не было ни одной роженицы из действительно богатых (по их заявлению) семей: богатые предпочитают рожать в домашних условиях или в клиниках за границей. Только что в Петербурге для них открылся частный роддом. Но число этих семей составляет 2-3 процента в населении и практически не может изменить общую тенденцию. Так что приходится признать: нет, это не скошенность выборки, а наглядное опровержение одного из самых распространенных сегодня мифов.

О том же говорят наши данные о различии в доходах одно-двух-трехдетных семей. В семьях, где родился первенец, средний доход 1154 рубля; в семьях, где новорожденный — второй ребенок, — 925; где новорожденный третий — 604 рубля. Чем больше детей, тем скромнее и жилье как по площади, так и по числу жильцов на одну комнату. Конечно, дети не приносят с собой дохода и, как правило, не улучшают жилищных условий; но, похоже, не дети приводят семью к бедности, а бедность рождает детей.

О том же свидетельствует и международный опыт: экономически развитые страны имеют малодетные семьи, экономически отсталые общества, например африканские, — многодетные семьи. Доля детей в возрасте до 16 лет включительно составляет в населении первых 1/5, а во вторых — половину.

Отрицательная связь между числом детей в семье и доходом была обнаружена еще в конце ХIХ века. Во второй половине ХХ века эта закономерность перестала отчетливо проявляться в наиболее развитых странах, где сложился многочисленный средний класс.

Почему же версия: низкий уровень жизни — низкая рождаемость, так распространена сегодня в России? Радикальное переустройство общества пока привело к обеднению большинства. Снижение рождаемости, начавшееся задолго до этих преобразований, продолжалось (о чем никто, кроме специалистов, не знал; с 1913 года демографические показатели фактически не публиковались вплоть до 1988 года). При этом резко возросла смертность мужчин в трудоспособном возрасте, что вместе и вылилось в феномен депопуляции. Совпадение этих процессов в историческом времени легко превращается в массовом сознании в цепь «причина — следствие». Левым политикам такая ситуация оказалась очень выгод-ной — они могли обвинить реформаторов в геноциде народа.

Профессионалы общественных наук и экономисты-практики тоже оказались без иммунитета против этого поветрия.

Думаю, реалии конца ХХ века продемонстрировали, что объяснение всех социальных процессов экономическими факторами несостоятельно.

Аппетиты и оторопь — болезни переходного периода

А как связан с рождаемостью момент перепада доходов, переход с одного уровня на другой? Социологическое понятие «депривации» обозначает резкое увеличение дистанции между притязаниями человека и его реальными возможностями. Дистанция может увеличиться с ростом притязаний, потребностей, ожиданий при неизменных дохо-дах — и с падением реальных доходов при неизменности притязаний. Депривация первого рода (стресс, по Г.Селье) обычно стимулирует к действиям необходимым, чтобы удовлетворить новые притязания человека. Депривация второго рода, шоковая (дистресс, по Г. Селье) переключает активность на удовлетворение менее «возвышенных» потребностей, например, сексуальных.

Эта гипотеза требует тщательного анализа; мы можем лишь ее проиллюстрировать. Период «перестройки» 1985-1991 годов можно считать периодом относительной стабильности доходов у всех слоев населения. Вместе с тем это время пробуждения надежд, ожиданий лучшей жизни. Как изменилась рождаемость в Петербурге в этот период? Она снизилась с 14,5 до 9,3 (на тысячу населения).

Следующий период, 1992-1994 годы — резкое ухудшение экономической ситуации, ожидания перемен к лучшему в стране и в личной жизни тоже подросли. Рождаемость продолжает снижаться, но меньшими темпами: с 7,6 до 7,1 промилле.

Годы 1996 — половина 1998 — относительно благополучный период. (В 1998 году сократились площади огородов, на которых горожане выращивали картофель, — свидетельство того, что экономическое положение бедных в 1997 году улучшилось.) Показатель рождаемости удерживается на предельно низком уровне 6,6 промилле.

Как нам кажется, стремительное понижение рождаемости в конце 80-х и первой половине 90-х годов вызвано депривацией как первого рода, повышающей притязания, так и депривацией второго рода — шоком резкого сокращения доступности благ. Причем эффект надежд периода политической «перестройки» 1988 — 1991 годов был сильней и продолжительней, чем эффект шоковой депривации в результате экономических преобразований 1992 — 1998 годов.

В смерти моей прошу винить экономические потрясения

При уменьшении коэффициента рождаемости лишь на три десятых промилле смертность после августа 1998 подскочила на 12 процентов. Если в первой половине 90-х годов рост смертности в основном был задан ростом несчастных случаев, то есть ужесточением силовой борьбы, то теперь — за счет перенапряжений и психических стрессов, заканчивающихся инфарктами и инсультами, а также возрождением болезней, господствовавших в прошлом, — туберкулеза и других инфекционных заболеваний. Произошла историческая деградация структуры заболеваемости и смертности, которую труднее преодолеть, нежели сократить число несчастных случаев. Социальной проблемой остается сверхсмертность мужчин во всех возрастах, начиная с рождения и до 50-летнего возраста. В наиболее активном возрасте смертность мужчин превышает женскую троекратно.

Судя по всему, показатели смертности весьма чувствительны и к уровню жизни, и к ее переменам. Учитывая прогнозы экономистов, которые не обещают взлета российской экономики, по крайней мере ближайшие 15 лет, можно уверенно прогнозировать, что коэффициент смертности на 1000 населения не опустится ниже 12 несколько ближайших десятилетий. Он будет удерживаться выше этой планки сначала под влиянием экономических факторов, а за пределами 2015 года — еще и постарением населения.

Однако не это определяет депопуляцию. Еще пару лет назад казалось, что самое тревожное в российском популяционном кризисе — именно рост смертности. В последнее время все яснее становится, что причины низкой рождаемости более фундаментальны. И, как мы пытались показать, причины эти не столь просты.

Освободившись от расхожих стереотипов мысли, будем разбираться дальше.

От редакции: В следующей статье известный социолог расскажет, почему, как он считает, XXI век будет эпохой депопуляции и в России, и в Европе.

Исследование выполнено при поддержке фонда К. и Дж. Макартур.

Альберт Баранов