Доля, справедливость и благодать общения
Из очерков коммунального быта
У истоков наших размышлений о мировосприятии жителей коммунальных квартир стоял конкретный эпизод, сам по себе ничем не примечательный, но потребовавший истолкования. На лестничной площадке дома, где все квартиры были коммунальными, появились человеческие экскременты. Проходя по этой лестнице каждый день в течение недели, наблюдатель со все возрастающим удивлением отмечал, что они оставались на своем месте. Наблюдатель не мог уяснить себе причин бездействия жильцов дома. Их отношение к подобным происшествиям и стало той ниточкой, потянув за которую уже невозможно было пройти мимо того факта, что высказываемые мнения, с одной стороны, и реальное поведение коммунальных жителей, с другой, опираются на довольно стройную систему представлений, в свете которой эпизод оказывается вполне объясним.
Основное разделение территории коммунальной квартиры на «места общего пользования» и приватные комнаты жильцов отражает два взаимодополнительных аспекта жизни человека: вынужденное публичное взаимодействие с соседями в быту и частную жизнь.
Кухня представляет собой центр общественной жизни, основное место встречи соседей, главную сцену публичных событий в жизни квартиры. На кухне человек может находиться даже тогда, когда он не готовит пищи и не выполняет другой домашней работы, а просто желает пообщаться В закрытых местах общего пользования человек имеет право на относительную приватность и на временную условную изоляцию от взглядов соседей, причем он сам регулирует доступность общения с ним, запирая или не запирая дверь.
Свободное распространение запахов составная часть «прозрачности» пространства коммунальной квартиры, одновременно материальная и символическая. Прозрачность в значительной степени преодолевает границу приватного и публичного из коридора слышно, что происходит в комнатах, а из одной комнаты слышно, что происходит в другой, соседней. Прозрачность символическая осведомленность живущих вместе людей о жизни друг друга.
В коридорах многих квартир лампочки принадлежат тем жильцам, у дверей которых они расположены. Жильцы оплачивают их из своего кармана. Соответственно, включить свет могут только они, иногда выключателем из своей комнаты.
Ремонт в местах общего пользования проводится только жилконторой и почти исключительно в случаях, требующих безотлагательного вмешательства. «Косметический ремонт» может не проводиться вовсе, если жильцы не видят проблемы в полуразрушенном состоянии их квартиры. Чем дальше от приватного пространства комнаты, тем меньше заинтересованность в порядке вплоть до кажущегося парадокса, когда отсутствие порядка угрожает жизни детей. Все соседи, квартиры которых поддерживаются в сравнительно хорошем состоянии, критикуют вандализм тех, кто сломал перила на пятом этаже, но в течение многих лет никто не предпринимает усилий, чтобы перила починить (никто не пишет заявлений в жилконтору и не ходит туда хлопотать). Лестничная площадка и лестница находятся на периферии бытового пространства и потому не становятся предметом заботы. Это резко контрастирует с относительным вниманием, которое жильцы (правда, далеко не все) уделяют своим комнатам.
Ограниченная доступность ресурсов общего пользования требует их справедливого распределения. Очередь вот принцип этого распределения. Важная часть повседневности коммунальной квартиры стояние в очереди; не обязательно в буквальном смысле, как стоят в очереди в кассу, можно и сидя у телевизора в своей комнате, до тех пор, пока предыдущий не постучит в дверь, чтобы объявить, что раковина или ванна свободна. Полотенце на плече столь же красноречиво, как и телефонная книжка в руках человека, ожидающего в прихожей своей очереди поговорить по телефону и слушающего чужой телефонный разговор. Кто-то может пробраться в ванную без очереди, в тот краткий промежуток, когда один сосед освободил ее, а другой еще не занял. Чтобы избежать этого, в ванну ставят таз или вешают халат и полотенце: ванная занята. Нарушителю дают понять, что он не прав, если не стуком в дверь, то попросту отключая горячую воду.
Люди крайне чувствительны к справедливости распределения. Каждый участник сообщества следит не только за тем, чтобы его индивидуальная доля была выделена справедливо (не меньше, чем нормально), но и чтобы доли всех остальных участников коллектива были справедливыми (не больше, чем нормально). Такое внимание к долям благ, достающимся соседям, интенсивно окрашено эмоционально завистью, пропитывающей отношения жильцов и стоящей за многими их побуждениями. Сами люди осознают это не как зависть, а как чувство справедливости. Так, если какая-нибудь семья в квартире, имеющая очень мало площади, получает освободившуюся комнату в той же квартире, одинокие и живущие в отдельных комнатах соседи могут возражать и писать письма в разные инстанции; при этом они, очевидно, ничего не проигрывают лично, так как сами не могли бы претендовать на освободившуюся площадь, и действуют исключительно из избыточного чувства справедливости.
Многие формы поведения обитателей коммунальной квартиры, их мнения и привычки производны от установок, характерных для так называемых культур бедности или, точнее, deprivation societies, которые были описаны Джорджем Фостером. По Фостеру, для людей в таких культурах, живущих в условиях более или менее всеобщей бедности, все блага, все хорошее, что есть в жизни, представляется своеобразной замкнутой системой, ресурсом, количество которого ограничено для данной группы. Соответственно, если кто-то один из группы получает очевидное преимущество, это неизбежно происходит за счет других участников коллектива.
Жадность и мелочность лучше всего видны в отношении жителей коммунальной квартиры к расходу электроэнергии: цена ее ни в СССР, ни в сегодняшней России никогда не была высокой даже для тощего кошелька ее среднего обитателя. Тем не менее значительная часть коммунальных конфликтов происходит как раз по этому поводу. Не видная с первого взгляда причина тому чрезвычайная чувствительность к справедливости распределения, а доля расхода электроэнергии выступает символическим заместителем «справедливой доли» затрат вообще. Жадность и зависть по-видимому, естественные и универсальные человеческие эмоции, тем или иным образом включенные в любую культуру, а перед нами одна из возможных форм такого включения. Будучи сами по себе потенциально деструктивными и для сообщества, и для человека, они требуют специальных культурных механизмов, призванных справиться с энергией этих эмоций, преобразовать их в движущую силу полезных для коллектива форм поведения и осмыслить в рамках принятой системы ценностей.
Раньше каждый съемщик часто имел, например, в туалете свою лампочку, выключатель которой располагался в его комнате. Никто другой не мог воспользоваться чужой лампочкой и чужой электроэнергией. Существенное неудобство снижало ценность приспособления: пока кто-то идет из своей комнаты, включив свет, туалет мог быть занят другим соседом. Когда же выключатели располагались у двери туалета, чей-нибудь гость, которому сложно ориентироваться в многочисленных выключателях, мог случайно воспользоваться чужой лампочкой, что неминуемо вело к скандалу, а для начала незадачливому гостю просто гасили свет. Иногда же хозяин лампочки выкручивал ее из патрона, уходя из туалета.
Соперничество из-за права занять, скажем, комнату выехавшего соседа в наши дни значительно ослабло, потому что свободной площади стало больше, а арендная плата повысилась. Споры же по поводу индивидуальных долей публичного пространства в кухне и коридоре остаются столь же острыми. Даже случайное вторжение в чужую зону может повлечь за собой неприятные последствия: скажем, оставив свою вещь на чужом табурете или стуле в коридоре, нужно быть готовым к тому, что найдешь ее на полу или просто брошенной в угол. Нередко соседи ведут продолжительные невербальные дискуссии, в ходе которых чужой стул или табурет красноречиво передвигается на несколько сантиметров в сторону.
На самом деле, спор скорее по поводу власти и приватности или того прозрачного суррогата приватности, который доступен в пределах публичного пространства. Это иногда достаточно явно прочитывается в скандалах по поводу собственности. В отсутствие соседа, уехавшего на дачу, один из моих собеседников воспользовался спичками, лежащими у того на столе. По приезде хозяин спичек обнаружил пропажу, поскольку перед отъездом пересчитал спички, остававшиеся в коробке. Заметим, что в советское время не было товара дешевле спичек; цена одной спички одна пятидесятая копейки. Когда же в ходе скандала виновный предложил целый коробок спичек в качестве компенсации материального и морального ущерба, сосед выбросил коробок в окно со словами: «Не нужны мне твои ные спички. Мне нужно, чтобы мои вещи оставили в покое». Понятно, что, оставляя подсчитанные спички на столе, хозяин сознательно готовил провокацию, зная привычки соседей; но сам предмет провокации и эмоциональность высказываний выдают беспокоящую человека тему.
Один из способов подавить зависть окружающих поделиться с ними. Случается, пирогами и другими видами еды, которые готовятся не каждый день, угощают соседей, даже не спрашивая их согласия. Можно просто обнаружить тарелку или блюдце с угощением на своем столе в кухне или даже в комнате без всяких объяснений. Поскольку услуга вообще предполагает некий сдвиг в отношениях, иногда оказывается позволительным даже зайти в чужую комнату в отсутствие дружественного соседа.
В число угощаемых обычно попадают дружественные соседи (дополнительный жест дружеского расположения), соседи с детьми (прежде всего для детей: «пусть попробуют»), старые и беспомощные соседи. Отказ от угощения был бы расценен как тяжкая обида. Оптимально, с точки зрения этикета, попробовать угощение немедленно, на глазах угощающего, и высказать комплимент кулинарному искусству. Часто получают угощение и чужие, временно живущие в квартире, причем это не обязательно предполагает какие-нибудь иные контакты. Американский аспирант-историк Стивен Харрис, несколько месяцев снимавший комнату в коммунальной квартире, рассказывал, что бывал периодически весьма озадачен поведением местных бабушек, которые систематически вторгались в его комнату, оставляли тарелку с угощением и молча уходили.
Это была практически единственная форма их контакта с чужаком.
Только в последние годы вместе с ослаблением власти сообщества над человеком в коммунальной квартире и исчезновением сколько-нибудь заметного идеологического давления в этику повседневных отношений с соседями включились новые элементы, до той поры не выходившие на поверхность. В квартире появились люди, не считающие копейки, а среди них и такие, кто не помышляет о справедливом распределении благ. Их стиль жизни окрашен презрением к коллективу и в меньшей степени от коллектива зависит. Только в таких случаях возможны ситуации, подобные описанной одним из наших собеседников, ни сам он, ни другие соседи не считают случай чем-то особенным, усматривая в нем скорее проявление пьяного куража: «И вот в те годы, когда были сложности с продуктами, он обычно напивался и пускался хвастаться, какой он крутой. Однажды он даже выбросил из окна куски замороженной говяжьей вырезки, чтобы показать всем, что у него этой вырезки куры не клюют. Наши соседские старушки побежали во двор подбирать »
Такой участник коммунального сообщества уже не думает о том, как защитить себя от зависти. Он намеренно провоцирует зависть, использует прозрачность пространства коммунальной квартиры для хвастовства и показухи и в то же время остается, по сути, глубоко коммунальной личностью, потому что сама эта прозрачность ничуть его не смущает.
Интересно, что журналисты склонны усматривать в коммунальной квартире этакий экзотический реликт советского образа жизни. Уродливый и завистливый коммунальный быт видится как пережиток, причем обязанный своим существованием исключительно бедности муниципальных властей и самих обитателей квартир. Описывая пусть и смягчившиеся ныне былые коммунальные ужасы (например, кастрюли с приваренными к ним ушками, чтобы запирать на замок от соседей), они склонны не замечать фактов, которые не вписываются в их интерпретацию. Обычно не замечают как раз «богатого» соседа, который почти все время на работе и у которого свой маленький бизнес или сравнительно высокооплачиваемая работа. Этот сосед ездит на машине и оставляет ее во дворе, а по квартире ходит с мобильным телефоном: такой человек тратит на свой телефон в месяц столько же денег, сколько его соседка-старушка получает в месяц в качестве пенсии. Видимо, он мог бы снимать на свои деньги отдельную квартиру или подыскать варианты с обменом для улучшения бытовых условий. Однако он не испытывает в этом нужды, он не тяготится коммунальным бытом. Не то чтобы коммунальное существование вовсе не задевало его, просто оно не задевает его достаточно сильно, чтобы подтолкнуть к действию. Когда он заработает много денег, действие станет совсем простым: купить квартиру. И вот тогда заживем. А пока не стоит тратить на это время.
Впрочем, другая характерная черта образа жизни этого соседа то, что он не особенно-то копит деньги на новую квартиру. Зато он довольно много тратит, не жалея денег на еду и развлечения, иногда еще на одежду и машину. Другие соседи считают его богатым; сам же он себя богатым не считает, но готов, особенно в пьяном виде, выставить свой достаток на всеобщее обозрение иногда в весьма экстравагантной форме.
Жители коммунальной квартиры друг другу одновременно и свои, и чужие. Прозрачность пространства доводит их осведомленность о жизни друг друга до степени, в других условиях доступной лишь близким родственникам. Соседи всегда здесь, они молчаливо присутствуют за стенами комнаты. Они узнают друг друга по звуку шагов в коридоре. Повседневное взаимодействие в местах общего пользования неизбежно делает некоторые довольно интимные действия и состояния приемлемыми на публике, иначе их невозможно было бы производить вовсе.
Внутрисемейные ссоры, наказания детей и вообще вопросы воспитания нередко оказываются предметом внимания и обсуждения соседей, которые зачастую готовы чем-то помочь. Взаимопомощь вообще естественная часть «нормальных» отношений между соседями. Самые распространенные формы взаимопомощи присмотреть за детьми (и даже накормить их) в отсутствие родителей, позаботиться о больных и беспомощных, у которых нет родственников в квартире. С такими соседями делятся пищей, ходят для них в магазин и в аптеку, вызывают врача. Но даже если кто-то не болен и вполне дееспособен, соседи, с которыми он в «нормальных» отношениях, могут ему предложить: «Я в булочную собираюсь. Вам не нужно хлеба?» или «Где ваш мусорный мешок? А то я на помойку иду, захвачу и ваш».
Наиболее распространенный наемный оплачиваемый труд коммунальная уборка; этой возможностью заработать охотно пользуются жильцы с малым достатком. Они же временами занимают деньги у соседей; мелкие беспроцентные займы здесь обычное дело.
Осведомленность о профессиональных занятиях и знакомствах соседей позволяет другим жильцам просить о неформальных услугах. Проживание в одной квартире означает «блат», которым можно воспользоваться.
Соседи делят между собой не только повседневные заботы, но и досуг. «Нормальные» отношения и общие интересы хотя бы интерес к телесериалам ведет к тому, что соседи приходят друг к другу в гости, смотрят вместе телевизор, курят, пьют кофе. Их дети играют вместе в квартире и во дворе, учатся в одной школе и ходят туда вместе. Подарки ко дню рождения и к другим праздникам приняты между дружественными соседями. На Новый год обычно кто-нибудь приглашает одиноких соседей к своему столу или, по крайней мере, угощает их праздничной едой. Такие отношения пересекают всевозможные социальные границы и даже отнюдь не всегда предполагают какую-то особую симпатию, это просто элемент «нормальных» отношений между «хорошими» соседями.
Дружественные отношения все-таки никогда не затрагивали и не затрагивают всего населения квартиры; они скорее прочерчивают границы между группировками, противопоставляя себя другим как «грязным», «жлобам», «хамам», «интеллигентам», «богатым», «пьяницам» и так далее. Ошибочно полагать, что дети всех соседей играют вместе; общение со многими соседскими детьми сведено до минимума, что у взрослого выливается в формулировку: «Мы выросли вместе, но никогда тесно не общались». Но длинная история совместного взросления накладывает отпечаток на отношения выросших: редко встречаются романы между такими молодыми людьми, а браки нам не встречались вовсе.
Сфера приватного в коммунальной квартире часто подвергается намеренным вторжениям, открытым и тайным. Отдельным участникам сообщества, особенно склонным к интригам и сплетням, их осведомленность о жизни соседей кажется недостаточной. Довольно распространены подслушивание, шпионство, подглядывание; это не воспринимается соседями как что-то исключительное. Такие склонности, характерные для коммунального менталитета, оказываются полезны в постоянной борьбе за дополнительные права на пространство, время, разнообразные блага и льготы.Сегодня это уже делается скорее из любви к искусству и не имеет отношения к бдительности и взаимному контролю, как они насаждались советской идеологией. В другие времена, конечно, те же черты характера были социально востребованы и влекли за собой доносы на соседей в различные инстанции, мотивированные либо честной убежденностью в идеалах борьбы с «чуждыми элементами», либо чаще полезностью доносов как наиболее действенного оружия во внутриквартирной борьбе.
В наши дни личная жизнь человека в коммунальной квартире стремительно приватизируется и становится его личным делом в тех пределах, в каких не затрагивает напрямую комфорта соседей. Контроль коммунального сообщества за моральным обликом его участников до некоторой степени еще действует, но без идеологической и административной поддержки извне оказывается неэффективен. Сообщество практически лишено средств реального воздействия на нарушителя.
В «нормальном» порядке вещей учитывать интересы соседей лишь в той мере, в какой это не ведет к скандалу, то есть следуя все тому же генеральному принципу «минимального достаточного усилия».
Краткий глоссарий терминов коммунального быта Санкт-Петербурга
Буфет в интерьере комнаты коммунальной квартиры это нечто большее, чем просто предмет мебели, где хранится посуда; буфет (или сервант, комод) важный элемент в обстановке приватного пространства, воплощающий его парадную часть, что видно из набора предметов, стоящих на буфете, и предметов, помещенных за стеклом (среди последних парадная, праздничная посуда).
Водогрей газовая колонка, установленная в кухне и иногда в ванной комнате для обеспечения горячей водой. Характерны постоянно горящий фитиль, периодические поломки и заметная на верхних этажах зависимость работы водогрея от периодически изменяющегося напора воды.
Дворник (устар.) работник, ответственный за поддержание чистоты на определенном участке, куда входят двор и тротуар перед домом. В связи с изменением функций дворника, начиная примерно с середины пятидесятых годов (отмена ночного дежурства) или еще раньше (замена печного отопления паровым), этот персонаж перестал играть важную роль в жизни жильцов коммунальной квартиры.
Дежурный ответственный за поддержание чистоты в квартире; в его обязанности входит, в частности, периодическое проведение уборки. Обязанности дежурного выполняются съемщиками по очереди; период дежурства съемщика определяется пропорционально количеству совместно с ним проживающих членов семьи.
Домовой комитет (устар.) общественный орган, образованный из жильцов домов, управляемых одной жилконторой, для осуществления контроля общественности за работой жилконторы, за порядком в квартирах (в частности, за своевременной оплатой), а также для помощи домуправлению силами жильцов. Подразделениями домового комитета могли являться товарищеский суд, родительский комитет, совет пенсионеров, совет Красного уголка и т.п. См. также «Комиссия содействия».
Занавеска в специфически коммунальном значении имеется в виду занавеска, используемая для членения пространства внутри комнаты (в этом смысле стоит в одном ряду с ширмой, шкафом и перегородкой).
Нагореть говорится о расходе электроэнергии за месяц, зафиксированном в таблице подсчета платежей («Посмотрите, сколько у вас в феврале нагорело!»).
Общественные деньги средства, предназначенные на «общественные нужды» вроде покупки лампочек для мест общего пользования. Хранятся у жильца, который выполняет функции казначея. Сбор средств осуществляется обычно вместе со сбором ежемесячных сумм за электроэнергию, суммы проставляются в таблице платежей «за свет».
Общественный находящийся во владении и пользовании всего коллектива (например, «общественный совок», «общественная тряпка» об орудиях коммунальной уборки). Если возникает необходимость противопоставить предмет, находящийся в индивидуальном владении, предмету «общественному», про него говорят «собственный» («это мое собственное ведро»).
Подменить разновидность присвоения чужого имущества, когда вместо присвоенного предмета жертве оставляют аналогичный предмет худшего качества; наряду с кражей встречается как в реальной повседневности, так и в бредовых фантазиях отдельных жильцов.
Пустая комната (нов.) комната, признанная нежилой и отданная коллективу жильцов в совместное пользование в качестве кладовой.
«Свои» отзыв из-за входной двери (в ответ на вопрос «Кто там?»), означающий, что говорящий забыл дома ключи и вынужден звонить, как гость; гости в ответ на тот же вопрос сообщают, к кому они пришли («К Иванову» или «А Маша дома?»).
Скандал типичный для коммунальной квартиры способ публичного выяснения отношений, в частности, по поводу распределения прав на пользование благами и обязанностей человека перед коллективом квартиры. Скандал, в котором выясняются внутренние отношения между жильцами безотносительно к общественному измерению коммунальной жизни, или же череда таких скандалов и прочих враждебных действий обозначается как «склока» (человек, склонный к этому типу поведения, «склочник»).
Считать в узком специфически коммунальном значении подсчитывать таблицу для оплаты электроэнергии жильцами квартиры («Кто сейчас считает?»).
Товарищеский суд (устар.) общественный орган, рассматривавший уполномоченными коллектива жильцов наиболее вопиющие или систематические нарушения внутреннего распорядка в квартирах, не попадавшие, однако, под статьи уголовного кодекса.