Методические материалы, статьи

Конец Серебряного века. Anno Domini 180

Статуя Марка Аврелия. Вторая половина II века

Утром мартовских ид 933 года от Основания Города цезарь Марк Аврелий Антонин понял, что жить ему осталось считанные дни. Что дни! Часы. И то благо: первый Цезарь не знал о своей кончине до последних минут жизни. С тех пор прошло 284 года, шестнадцать цезарей успели завершить свое правление в Риме. Чего они достигли за столь долгий срок?

По правде сказать, немногого. Да, рубежи Римской державы отодвинулись далеко на север, но они не стали более надежными. Галлия и Британия, Дакия и Германия давно подчинились римской власти. Но везде, где не стоят легионы, там в считанные годы возникают новые союзы варваров, не дорожащих своей жизнью, жаждущих только боевой славы и грабежа. Девять веков назад люди подобного сорта толпами стекались в буйный Рим под знамя удачливого Ромула. Теперь они атакуют Рим, и дело защитников Империи проиграно, даже если Римская империя продержится еще два или три столетия…

Так ведь было и с этрусками через триста лет после Ромула, а сейчас кто в Италии помнит этрусский язык? Никто! Зато все говорят на латыни — лучше или хуже. Но, возможно, что и латынь будет забыта одичавшими потомками римлян. Что останется тогда от римского наследия?

А что осталось от греческого наследия сейчас, через 10 или 12 веков после того как Гомер сочинил «Илиаду» и «Одиссею»? Обе поэмы живут в народной памяти по-гречески или в латинском переводе — для тех, кому недоступна эллинская речь. Зато всем доступны греческая астрономия и врачебное искусство греков! Мудрый Гален из Пергама удачно лечил императора Аврелия в Риме; будь он рядом с ним здесь, в пограничной Виндобоне на берегу Дуная, он, возможно, продлил бы его жизнь еще на несколько лет…

Впрочем, сам Аврелий давно приучил себя к мысли о неизбежной кончине. Греческое искусство утешения философией полезно каждому гражданину Империи, а первому среди граждан оно необходимо. В последние годы Марк Аврелий стал записывать свои размышления о жизни и судьбе человека перед лицом Власти и Войны, Смерти и Вечности. Страх перед смертью исчез в тайном диалоге цезаря Аврелия с потусторонним миром. Но грусть по поводу судьбы здешнего мира не проходит, как не проходила она у славного Лукреция Кара в пору блестящих побед первого Цезаря над варварами.

Не все же разглагольствовать о том, каким должен быть хороший человек, пора и стать им.
Марк Аврелий

Тот Гай Юлий был полон великих надежд, и наследие он оставил завидное: римское государство продолжало неудержимый взлет над всем культурным миром. Положение Марка Аврелия совсем иное: он осажден варварами и способен лишь временами отбрасывать их натиск мощными ударами. Мало кто позавидует участи такого командира!

И конечно, сын не сможет заменить отца: храбрости у Коммода хватает, но терпения мало, а дальновидности вовсе нет. После смерти родителя сын немедленно помчится в Рим, чтобы там насладиться всей полнотой власти. И насладится ею, и надоест римлянам своими причудами или тиранией, и погибнет через считанные годы, как погибли зазнавшийся Нерон и обезумевший Калигула. Старый отец не сочувствует беспутному и безнадежному сыну. Судьба покарала таким наследником не его. Кара падет на всю Римскую державу, отжившую свой срок и теперь обреченную переродиться в нечто иное, непонятное и невообразимое для настоящего римлянина или эллина…

Поэтому он, Цезарь Марк Аврелий Антонин, не оставляет Рим никому из смертных. Пусть Судьба сама вручит Вечный Город тому, кто лучше прочих угадает будущее. До сих пор на престол империи восходили лишь коренные италики или потомки италийских ветеранов из Иберии либо иных провинций. Если теперь Судьбе угоден германец или эфиоп, финикиец или иудей, либо вообще христианин без роду и племени, пусть так и будет! Он, Марк Аврелий, готов к неизбежной встрече с богами.

Примерно так прощался с земной юдолью шестидесятилетний Марк Аврелий — первый и последний философ на жестком римском троне. Он умер в колонии Августа Виндобона, будущей Вене, которая через 11 веков сделалась столицей Священной Римско-Германской империи. Под командой Аврелия римские войска проникли в долину Влтавы и основали крепость на месте будущей Праги, еще одной имперской столицы грядущих веков. А достойным преемником Марка Аврелия после гибели его ничтожного сына Коммода стал Луций Септимий Север из города Лептис Магна — бывшей финикийской колонии, превращенной в главный римский порт на северном берегу Африки.

Этот римский гражданин и полководец всю жизнь говорил с пунийским акцентом; он чувствовал себя одновременно наследником Ганнибала Карфагенского и Сципиона Африканского и старался соединить, объединить наследие обоих героев!

Портрет императора Септимия Севера. Начало III века

Север женился (согласно своему гороскопу) на девушке по имени Юлия Домна из сирийского рода жрецов бога Солнца Элагабала. Позднее сводный внук императора Севера взойдет на римский престол под этим восточным именем, но окажется неудачлив в делах правления и завершит собою династию Северов. Самое яркое достижение этой семьи — повторный захват и разрушение парфянской столицы Ктесифона и, напротив, восстановление давно разрушенного Карфагена в ранге имперского центра наравне с Александрией Египетской.

Теперь все города Империи равны в муниципальных правах. Все свободные налогоплательщики получат статус римского гражданина, согласно эдикту сына Септимия Севера — Антонина Каракаллы. Даже христиане избавлены от религиозной или гражданской дискриминации.

Действительно, через полтора столетия после гибели Спасителя христианство стало важной (хотя еще подпольной) компонентой имперской идеологии. Ведь римская державная культура и юстиция застыли, достигнув совершенства. На этом фоне бурный расцвет христианской самодеятельности производит сильное впечатление не только на сирых и угнетенных, но даже на самоуверенных столичных жителей. При цезаре Антонине Пие (предшественнике Марка Аврелия) приезжий с востока христианский философ Юстин устроил в Риме публичный диспут с эллинистами и вышел победителем, пленив умы и души многих просвещенных римлян. При самом Аврелии в Рим прибыл из Синопа богатый купец Маркион. Этот земляк Диогена и почитатель Христа попросту предложил римской общине порвать с иудейским наследием: считать Ветхий Завет лишь Преданием, а в Священное Писание включить только Евангелия, Деяния Апостолов и их Послания!

Тут уж римляне не выдержали: ведь апостол Павел учил их совсем другому. Он первый основал истинно Вселенскую Церковь охватом во все Средиземноморье. Нельзя отказываться от столь великой цели! И нельзя разрешать каждой общине вкладывать свой смысл в слова Священного Писания или по-своему отправлять таинства! По этой причине римская община с благодарностью приняла в подарок от Маркиона собранную им библиотеку, но вежливо отклонила денежный дар брата во Христе, усомнившегося в апостольской проповеди.

Эти, казалось бы, мелкие разборки имеют, однако, историческое значение. В конце II века христианская церковь очутилась на таком же распутье, как ее старшая буддийская «коллега» четырьмя веками раньше. Если Церковь признает право разных сект, она превратится в нечто сходное с греческой (или китайской) философией. Если же Церковь отвергнет плюрализм святого учения, она станет аналогом Римской (или китайской) империи. Какая участь лучше?

Этот вопрос некорректен и даже бессмыслен: не отдельные люди, но партии, этносы или сложные сообщества этносов дают на него тот или иной ответ и не по доброй воле, но под давлением конкретных обстоятельств. После распада державы Маурья в Индии буддийская церковь вернулась на путь плюрализма, привычный ей с доимперских времен. В итоге Буддийский Интернационал порождает в Южной и Средней Азии своеобразную ойкумену и цивилизацию, которая никогда не будет охвачена одной религиозной империей. Так и Греческий мир не вместился в Римскую державу: он переживет Империю на много веков в форме Научного Интернационала европейцев.

Напротив, столичная община христиан в Римской империи ведет себя по-имперски. Новый папа Виктор (тоже выходец из Африки, возможно, земляк Септимия Севера) считает себя прямым наследником апостолов Павла и Петра и старается подтвердить это, заняв во Вселенской Церкви пост арбитра по всем догматическим вопросам. Именно при Викторе тайная христианская служба в катакомбах перейдет на общепонятную латынь с греческого языка, на котором проповедовали апостолы. Преемник Виктора, папа Каликст выступит резко против новых восточных течений в христианстве — монтанизма и монархианства. Первое из них допускает появление все новых пророков, равноправных со святыми апостолами. Этого нельзя допускать. Был Спаситель, были Его апостолы, но больше таких образцов не будет!

Второе восточное учение посягает на глубочайшую из тайн христианства — структуру Святой Троицы. Монархиане попросту разделили три функции Бога между тремя Его ипостасями: Отец есть Творец Мира, Сын — Искупитель людских грехов, а Дух Святой — всеобщий Примиритель и Утешитель сердец людских. Это похоже на то, во что верят индийцы: разделение божеских функций между Брахмой, Вишну и Шивой. Но буддисты не признают такого многобожия, и христиане не вправе терпеть распад Троицы на отдельные ипостаси! Пусть сейчас еще не ясна догматически точная формулировка священного символа; лучше подождать, пока могучие умы христианского сообщества откроют ее.

Ведь языческие философы многие века шли к пониманию таких объектов, как Логос или Космос, Хаос или Апейрон. Постижение христианских истин потребует не меньших усилий! С божьей помощью лучшие умы Церкви решат эту проблему, и христиане возвысятся над любыми язычниками, смогут перенять у них все функции в упорядочении различных народов Средиземноморья. Такова сейчас роль императорского Рима; такова будет роль Церковного Рима в грядущие века, когда нынешнее язычество умалится и исчезнет с лика Земли!

Квинт Септимий Тертуллиан, уроженец Карфагена, прибывший в Рим, прославится как первый теоретик догматического богословия среди ученых христиан. Он сосредоточит внимание на строгих формулировках теорем, аксиом и определений новой христианской модели Мира. Именно определения новых понятий представляют наибольшую трудность и возбуждают самый горячий интерес исследователя, ибо каждое из них зримо расширяет знакомый образ Мира таким путем, который недоступен сухой логике.

И без Божьего вмешательства тут не обойтись: оно обычно происходит через деятельность очередного праведника, порою даже святого.

Говорят, что Пифагор был таким мужем, а после него — Платон, Аристотель и Евклид. Может быть, и так; пусть этот вопрос рассмотрят грядущие богословы Церкви Торжествующей! Пока же главное дело верующих во Христа — обеспечить торжество своей общинной жизни над суетой правящих иноверцев. Пока в Риме правила династия Антонинов, простой люд не жаждал большего порядка в общественных делах. Пришествие бездарного Коммода и кровавые распри воевод после его гибели — вот знак христианам, что скоро придет их черед упорядочить обветшавшее наследие Цезаря и Августа! Какой же огромный труд ожидает всех верующих во Христа! Какое великое торжество народа, обновленного истинной верой, видится впереди просвещенному богослову!

Смотри вглубь себя. Внутри источник добра, который никогда не истощится, если ты не перестанешь углублять его.
Марк Аврелий

Давно замечено, что умный оптимист и умный пессимист предвидят одни и те же события. Разница лишь в ожидаемой дате конца старого света и начала новой эры. Разница между ожиданиями императора-скептика Марка Аврелия и диссидента-оптимиста Квинта Тертуллиана составляет две сотни лет. Именно такой срок займет полная деградация римской военной машины — от случайной смерти победоносного Аврелия в первой войне римлян против готов до закономерной и нелепой гибели бездарного императора Валента в последней и совсем ненужной войне между римлянами и готами в 378 году Христовой эры, когда оба эти народа будут уже единоверцами.

В ту далекую пору — при мудром папе Дамасии и здравомыслящем воеводе Феодосии — Средиземноморье преобразится за счет включения новых варварских этносов в бесконечный круговорот державного строительства и культурной эволюции. Тогда Западная Античность перейдет в Западное Средневековье через горнило Всеобщего Переселения Народов Евразии…

Этот процесс начнется не на Дальнем Западе, а на Дальнем Востоке, на стыке Китайского мира (ровесника Греческой ойкумены) со Степным миром, наследником Арийской Скифии. За 12 или 15 веков их неспешного диалога обе стороны сильно изменились. Отважные варвары-ахейцы создали в Средиземноморье могучую цивилизацию, но их сил не хватило на синтез Универсальной Державы, и бремя лидерства у греков перехватили удалые римляне. Аналогично ираноязычные кочевники создали в Евразийской степи самобытную Скифскую ойкумену, но завершить этот процесс синтезом первой Степной Империи довелось тюркоязычным хуннам.

Эти две державные революции произошли синхронно. Сципион Африканский одержал решающие победы над Ганнибалом Карфагенским и Филиппом Македонским в те же годы, когда хуннский шаньюй Модэ одолел ханьского императора Лю Бана и добился равноправных отношений между Китаем и Степью. С тех пор прошло четыре столетия; что изменилось в вековом диалоге оседлой империи Востока с ее кочевыми партнерами?

У кочевых скотоводов изменился язык, у оседлых же пахарей сменилась вера. Тюркоязычной державы Хунну больше нет: совсем недавно ее разгромил монголоязычный вождь народа сяньби Таншихай. Самые неукротимые хунны сбежали от врага далеко на запад, в Приуралье, и осели там среди местных жителей из угорской языковой семьи. Сейчас в Степи начинается великая засуха. Она прервет контакты между Востоком и Западом на два столетия — до формирования новых народов, которые станут главными героями Великого Переселения между Европой и Китаем.

А пока одряхлевшая за четыре столетия империя Хань столкнулась с юной державой Сяньби почти так же, как рано постаревшая Римская столкнулась с державой готов на Дунае. И надо же случиться такому совпадению: великий вождь сяньби Таншихай умирает через год после смерти великого императора Марка Аврелия! Кочевая держава Сяньби немедленно рассыпается на части и перестает скреплять своим внешним давлением отдельные блоки ханьской государственной машины. В ответ империя Хань взрывается от избыточного внутреннего давления: четырехвековая эра имперского единства в Поднебесной ойкумене сменяется столь же длительной эрой этнического плюрализма и редкого разнообразия идеологий. Только христианства не хватает в этом салате, все остальное есть!

Вспомним схемы прежних китайских революций. Крушение империи Цинь началось с массового дезертирства крестьян и солдат, мобилизованных на стройку Великой Стены: соблазненная этим примером, имперская армия рассыпалась в одночасье. Первый распад империи Хань в эпоху Ван Мана протекал по иной схеме: вышла из повиновения конфуцианская бюрократия, двести лет бывшая оплотом имперского режима. Теперь Судьба или Природа испытывает на терпеливых китайцах третий — феодальный — вариант кризиса державы.

После мятежа Ван Мана ханьские правители перестали доверять потомственным министрам — конфуцианцам. Реальную власть при дворе взяли евнухи, карьеристы и профессионалы, которые редко доверяют один другому. Понятно, что и армия не доверяет таким правителям, а крестьяне издавна смотрят на придворную челядь, как на хищников и кровопийц. Теперь возглавить крестьянское недовольство может любая секта проповедников. Не удивительно, что во главе новой конспирации встали монахи-даосы во главе с тремя братьями Чжан. В 184 году новой эры великую страну всколыхнет восстание Хуан Цзинь — Желтых Повязок, стремящихся вернуть народ в лоно общинного коммунизма.

Крестьянские армии охватят более миллиона повстанцев, но, одолев толпы крестьян, самодовольные воеводы войдут в столицу и учинят чистку высшей бюрократии: евнухов перебьют, страна останется без правительства. Затем начнется приватизация армии и земли, и этот процесс затянется лет на тридцать при живом и здоровом Сыне Неба, которым все наперебой будут почтительно помыкать. Только в 220 году (когда власть в Средиземноморье окажется в руках жреца-сирийца Элагабала) сильнейший и хитрейший из воевод Поднебесной ойкумены Цао Цао принудит последнего ханьского императора Сянь-ди отречься в надежде сделать своего сына Цао Пэя законным Сыном Неба. Действительно, чем помещик и воевода Цао Цао хуже крестьянского воеводы Лю Бана, основавшего династию Хань? Ничем он не хуже!

Это понимают все воеводы, и многие из них думают то же самое о себе. Оттого рыжебородый военачальник Сунь Цюань создает в низовьях Янцзы царство У, позаимствовав это имя из далекого доимперского прошлого Поднебесной ойкумены. Одновременно на юго-западе Поднебесной — в полуварварской земле Шу — объявился самозваный вождь Лю Бэй, возводящий свою родословную к династии Хань и намеренный повторить удачный опыт Лю Бана. Кто из этих солдатских императоров преуспеет в воссоединении Поднебесной хотя бы так, как их коллега Септимий Север преуспел в объединении Средиземноморья?

Судьбу каждого монарха решают его министры и воеводы, либо сплотившись вокруг удачливого лидера, либо сплоченные его огромной энергией, либо подчинив его скромный разум своему продуманному влиянию. Первый из этих вариантов воплотился вокруг Септимия Севера на западе и вокруг Цао Цао на востоке. Оба воеводы избрали своим девизом «Время и Небо», то есть положились на милость Судьбы, не жалея личных усилий и соблазняя живым примером подобных себе безродных удальцов.

Двое соперников Цао Цао — Сунь Цюань на юго-востоке и Лю Бэй на юго-западе — предпочли иной девиз: «Земля и Удобство». В итоге не сами они построили свои партии: напротив, вождей прибрали к рукам две традиционно соперничающие группы китайской интеллигенции. В царстве У власть досталась конфуцианцам, а в царстве Шу ее взяли даосы. Спокойный хозяин Сунь Цюань принял напор конфуцианцев как самую естественную вещь, ведь этой традиции раньше подчинялись императоры Хань! Напротив, лихой вояка Лю Бэй имеет дар личной дружбы с героями разного сорта: он быстро поддался влиянию великого психолога и организатора побед даоса Чжугэ Ляна.

Так Поднебесная ойкумена раскололась на три царства — Сань Го с тремя разными политическими системами. Которая из них окажется самой удачной и долговечной? Ответ легко угадать: та, которая притянет мечты и чаяния наибольшего числа активистов-пассионариев. Царство У не подходит для этой роли, как заповедник старого имперского порядка в новом революционном море. Режимы Цао Цао в северном Вэй и Чжугэ Ляна в западном Шу могли бы конкурировать на равных, если бы Вэй не находился в сердце Поднебесной, а Шу на отшибе, в горной твердыне Сычуань. Этот «медвежий угол» издавна населен инородцами, которые охотно приняли девиз Чжугэ Ляна «Человек и Дружба», но не рвутся отвоевать Поднебесную у коренных китайцев, вставляя свою шею в новое имперское ярмо.

Поэтому оба окраинных царства — У и Шу — способны только на упорную оборону от агрессии царства Вэй, чья конечная победа неминуема. Правда, наследники Цао Цао не увидят победы своего дела. Как принято среди солдатских императоров, власть перейдет в более крепкие руки следующего генеральского рода Сыма (потомков великого историка Сыма Цяня). Но и эти упорные удальцы, не усвоив чуждую им школу Чжугэ Ляна, не сумеют наладить в новом царстве Цзинь симбиоз его основного этноса (хань жэнь) с многочисленными местными инородцами и окрестными варварами…

Вот когда китайской цивилизации впервые пригодилась бы мировая религия с человекоподобным Богом и великим изобилием этических императивов! Но, увы, ни давно оформившийся буддизм, ни новорожденное христианство не пустили еще корней в Дальневосточной ойкумене. Для укоренения буддизма в Поднебесной понадобятся четыре столетия этнической чехарды: ее вернее назвать не Переселением, а Исчезновением варварских народов в имперской плавильной печи. Христианские монахи-миссионеры достигнут Поднебесной в самом конце Великой Смуты и встретят благодарных слушателей только среди кочевников, враждебных имперскому Китаю.

Что касается симбиоза дальневосточных даосов с дальнезападными христианами, эти два вероучения породят в Китае первый дееспособный гибрид только в XIX веке. Тогда религиозная революция тайпинов всколыхнет Поднебесную так же, как революция гуситов всколыхнула Европу четырьмя веками раньше. Отгорев свое за 20 лет, это пламя затихнет среди золы и тихо тлеющих углей с тем, чтобы полвека спустя взорваться второй революцией — китайских марксистов. Двадцатый век христианской эры будет отмечен в Дальневосточной ойкумене таким же изломом автохтонной цивилизации, как XVI век в Западноевропейской ойкумене или IV век в Эллинистической ойкумене Средиземноморья. Но всего этого не могут предвидеть в конце эпохи Хань ни правоверные конфуцианцы, ни их еретические конкуренты даосы.

Огромное и пестрое сообщество народов и государств Евразии нечаянно вступило в удивительный процесс: из высокой Античности рождалось Раннее Средневековье. Философы Марк Аврелий и Чжугэ Лян, воеводы Септимий Север и Цао Цао, проповедники Квинт Тертуллиан и братья Чжан, врач Гален из Пергама и астроном Клавдий Птолемей из Александрии, ученый евнух Цай Лун из Чанъани, изготовивший первую бумагу по примеру домовой осы, — все они стоят у общей колыбели новой земной цивилизации, внося личный вклад в воспитание поразительного младенца. Никто из пестунов не может предвидеть характер будущего чада или чудовища. Но все ощущают ясно или смутно, что растворение их персон в общем творчестве есть единственный путь к личному бессмертию, открытый для людей Серебряного века. Золотой век империалистов позади; впереди — Медный век пророков и Железный век варваров, но человек способен выживать сам и формировать чужое будущее во все времена.

Сергей Смирнов

ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное
Индивидуальный подход к интерьеру - шкафы купе на заказ недорого Гармония заказной мебели с общим интерьером закладывается еще на стадии разработки проекта будущей мебели. Замерщик тщательно вымеряет пространство комнаты, делает эскиз конструкции, с помощью программы расстановки мебели подбирает наиболее оптимальное место для шкафа-купе. На этом этапе выясняются ваши потребности в модульных составляющих: вешалах, ящиках, штангах, полках.

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005