Методические материалы, статьи

Профессия – дельфинер

Утриш и Москва

Доктор Лена и дельфин Паша

Когда мы привезли дельфинов в Утриш, была ночь, и не было видно ничего, кроме звезд, висевших, как яблоки, между ветвей. Домики биостанции, уникальной, единственной в стране станции адаптации дельфинов, разбросаны на горе, в реликтовой роще. Блики, тени, шум моря… Елена Розанова, Леночка, как все ее тут называют, говорит, что человеческий голос для дельфина — шепот. Удивительно. Но этот наш шепот может представлять угрозу, страх, боль, а может успокаивать и залечивать.

Леночка Розанова — доктор от Бога, дельфиний доктор.

А до этого была детским. Здесь, на биостанции, много педиатров — они умеют выхаживать. А именно это нужно животному, которое испытывает стресс. Применительно к человеку это понятие кажется туманным из-за низкой ценности человеческой жизни. Но по отношению к лишенному свободы дельфину это слово используется часто.

От стресса гибнут. От ужаса, испытываемого во время охоты, от сетей, погрузки, разгрузки, вырванности из среды обитания, невозможности движения. От ошеломления, от тоски, непривычной пищи. Все это надо преодолеть, и кто-то должен помочь выйти из криза. Леночка Розанова помогает, выхаживает.

Ну, как это бывает и с людьми, привезли в полусознательном состоянии, бросили на койку, а утром появляется доктор и начинается обследование: температура тела, анализ крови, мочи. У дельфина та же физиология, что у человека. Болеет теми же человеческими болезнями: простуда, воспаление легких, инфаркт. Пол можно определить по половым щелям, возраст — по размеру или по числу колец на спиле зуба, как на дереве. А имя дельфину дают люди. Но мало ли что, на всякий случай метят дельфина специальной «ложкой Фольтмана» — остается на теле кусочек срезанной кожи в виде, положим, знака «виктория». С этого начинается утро у новоприбывших.

Сестра протирает ватой, делает укол, а доктор, в болотных сапогах по пояс, берет кровь из хвостового плавника, кровь такая же, как у нас, красная. Из бассейна выкачана вода, и для дельфина это опять стресс. Поэтому во время этой процедуры следят за дыханием и сердцебиением, в бассейне стоит тонкий писк, переходящий в ультразвук. Вот такая картина: щебечут птицы и пищат дельфины — на фоне моря и гор.

После обследования — по отделениям.

Существует «карантин», в который помещают «проблемных» животных («В прошлом году, — говорит Лена, — у меня был зверь с пулей»). А остальных — в отгороженные от моря вольеры.

Адаптация — процесс сложный и болезненный. Дельфин — это вечное движение (даже в бассейне он проходит сто восемьдесят километров в день), стесненное в неволе. Нужно примириться, научиться брать мертвую рыбу. Уже обученные дельфины покажут, что в этом нет ничего страшного. В неволе дельфины живут около тридцати лет, даже дольше, чем на воле. Но что это за жизнь?

Рассказывают разные истории про «адаптированных».

С базы военно-морского флота в Севастополе ушел дельфин. И сам вернулся. Других выпустили на свободу не в том месте, где поймали, и они не ушли. По-разному бывает.

Зоопсихологов на биостанции нет, но необходимость изучать и учитывать психику животных, различающихся по характеру, способностям, сообразительности, есть. «У меня, — рассказывает Елена Розанова, — был дельфин Паша, громадный такой зверь, у него болел живот. И он, видя зонд, на второй раз стал открывать рот. Сам подходил, выкладывал хвост, чтобы взяли кровь. Я не знаю аналога, чтобы зверь чувствовал разумом, что ему это надо».

Все-таки я не удержался от вопроса: дельфин — это животное или нечто большее? Спрашивал многих, но только доктор Розанова ответила, что на ее взгляд — нечто большее.

Тот, кто не калечит, а выхаживает, наверное, и должен так думать.

Мне показалось, что на биостанции реже называют дельфина зверем. Чаще — «малыш». Правда, случаются оплошности, иногда путают мальчика и девочку.

Доктор Розанова говорит, что всегда хотела работать с животными, но в ветеринарный институт принимали ребят из сельской местности, а она была москвичка. Пошла на педиатрию. После окончила ветеринарный колледж, лечила собак, кошек, потом встретилась с дельфином. «Это ваше?» — «Да, это мое. Ни одна собака вам рот не откроет, чтобы зонд взять».

У адаптации — свои особенные механизмы. Травмированные звери боятся нырять и находятся на поверхности в бассейне. Кормят дельфина, спустив воду, чтобы не ловить снова и не травмировать еще больше. Процесс кормления показался мне похожим на то, как слепоглухонемого ребенка учат пользоваться ложкой по методике Соколянского-Мещерякова: держа его ручку в своей руке, взрослый уменьшает активность по мере проявления активности ребенка.

Елена, мама которой работала в тифлосурдопедагогике, находит это сравнение верным.

Иногда врач помогает животному — впихивает селедку в пасть, стимулируя глотание, потом оставляет хвост, и так далее, пока дельфин снова не научится есть.

К доктору Розановой поступают с разными проблемами. Последнее время на теле дельфинов все чаще рубцы, раны неестественного происхождения — в море много мусора. Много животных с аллергией — неподалеку тянут нефтепровод и выбрасывают сернистую нефть в море.

Невольно думаешь о своем месте обитания. Лена говорит, что в Москве жить не может, побудет недельки три и скорее назад. Однажды в метро потеряла сознание. Джон тоже, а его слабым не назовешь. У многих столица вызывает кожные заболевания. Да мы все как дезадаптированные дельфины.

На Земле осталось немного мест с чистым воздухом и водой. Посевы, которые берут у дельфина из дышла, практически стерильные. Но потом идет заражение нашей флорой, говорит доктор Лена, мы же чихаем, кашляем.

Дышит дельфин через дыхательное отверстие на голове, клапан открывается — вдох, потом клапан закрывается, и животное уходит под воду. Зрачок у дельфина подковообразный: когда он хочет что-то рассмотреть, «подковка» опускается, и получается как бы два зрачка. Лаборатория слуха выяснила, что у дельфина одно ухо слышит лучше другого. Среди дельфинов есть, как и среди нас, «левши» — берут рыбу с левой стороны, в то время как большинство — с правой.

Есть свой язык общения, который мы иногда слышим. Елена рассказывала, что у нее была мать с годовалым дельфиненком, который раньше, чем она, начал есть рыбу, и она на него шипела, как мать на ребенка.

Дельфинья азбука: «лай», «мяуканье» означают сильное возбуждение. Звук вроде хлопка в ладоши — предупреждение, угрозу, «пронзительные крики» — брачное поведение, игры. «Взрывы» — боль, голод, «резкий треск» — тревогу, страх. Есть сигнал бедствия, призыв о помощи.

Северного дельфина — «белуху», которую я видел на воле в Анадырском заливе, ее там полным-полно, белеет, напоминая то ли льдину, то ли свинью, между тем называют морской канарейкой за способность хрюкать, стонать, свистеть, издавать звуки, напоминающие плач ребенка, пронзительный женский крик, шум толпы, игру на флейте, щебетание птиц.

Двоих из последнего отлова решили перевезти в морские вольеры. Подошел грузовик, дельфинов на брезентовых носилках перевалили через кузов, и поехали. Горы, море, какая-то чудесная музыка, кажется, из «Соляриса», звучит на магнитофоне. Приехали на место. Отгороженный от моря плитами водоем, немного заросший, с останками трибун — когда-то здесь показывали представления — напоминает римские развалины. Садимся на трибуны и наблюдаем, как ловцы Джон и Андрей выпускают дельфинов на «большую воду». Основная задача — поддержать животное, чтобы оно сделало первый самостоятельный вдох и увидело своих сородичей. «Лена, я его не вижу» — говорит Джон из вольера. — «И я не вижу».

Без поддержки после пережитого дельфин может запросто утонуть, захлебнуться. «Да вон, с красной меткой, — кричат с грузовика, — вынырнул!»

Джон выпускает следующего, комментируя: «Дышит хорошо, голову держит, в глубину рвется. Отпускаю. Встаю на сеть».

Смотрит — выплывет? «Она!» — «Не она, а он» — отвечают с берега.

«А ты говоришь, больное сердце, валокордин» — пошучивает Андрей.

Считается, что «корабль спущен на воду», если дельфин-новичок присоединяется к сородичам, ныряя и выныривая вместе с ними. Мы дожидаемся этого счастливого момента. На трибунах аплодисменты. «Всем спасибо» — говорят ребята.

А я думаю: как было бы хорошо здесь пожить, не дельфину — человеку. Да он давно жил здесь, под ногами большой античный город, амфоры находят на берегу. Иллюзия, быть может, но завораживает: у самого синего моря живут мужественные мужчины и нежные женщины — люди, объединенные дельфином. Здесь царит его культ, всюду встречаются изображения: цепочка в форме дельфина на груди, татуировка на плече, смешные рисунки и фотографии в столовой. Благодаря дельфину люди становятся добрее. Даже простые рабочие, шоферы на биостанции, кажутся какими-то особенными. Может быть, море, горы, самшитовая роща отбирают людей, а, может быть, на биостанцию приходят люди определенного склада, дельфин их складывает. «Я вам завидую» — на прощанье сказал я Леночке, с которой хотел встретиться промозглой поздней осенью в Москве, куда она приезжает на пару неделек доложиться шефу. Но так и не встретились. «Я сама себе завидую» — улыбнулась она.

Признаюсь, я влюбился в Утриш с первого взгляда.

Ничего экстраординарного

Есть масса свидетельств тому, что дельфины спасали детей. Плутарх пишет, что Телемах, сын Одиссея, упал с корабля, и дельфин спас его.

Есть масса историй о дружбе дельфинов и детей. Плиний Старший рассказывает, что достаточно было одному мальчику из селения неподалеку от Неаполя выйти на берег и позвать «Симо!» — «курносый», как к нему тотчас приплывал дельфин. Мальчик кормил дельфина кусочками хлеба, а тот возил его прямо через бухту в школу и обратно. Потом мальчик заболел и умер, а дельфин продолжал приплывать на то же место и искать своего друга. Вскоре он тоже умер, пишет Плиний, и все были уверены, что это от тоски и скорби.

Есть масса историй о том, как дельфины спасали детей и не спасали. Не могли спасти, если бы им не помогли взрослые.

Вот еще история — из нашего времени.

У этих детей нет или очень мало того, что привлекает в дельфинах, — любопытства.

Они не ползают, не ощупывают предметов, не играют. Это очень тяжелые дети. «Как вы стали этим заниматься?» — спрашиваю Елену Львовну Бутову.

Она рассказывает: работала в морозовской больнице, очень тяжелое отделение, и там находился один ребенок — брошенный, у него были такие глаза, видно, что хороший ребенок, но запущенный.

И ей захотелось попробовать.

Хотя, говорит Елена Львовна, методика не отработана, животных своих нет, команды нет, тренера нет. Получается — свободный контакт, хотят животные работать или не хотят, от них зависит. И удивительно — оказывается, хотят.

В московском дельфинарии в группе у Елены Львовны Бутовой — десять детей от трех лет до одиннадцати. Работает доктор в паре с психологом или тифлопедагогом, берут двух детей, одна с одним, другая — с другим. Диагностика — тест Люшера, но ее, говорит Бутова, с ним затюкали на конференции — «субъективная оценка».

Основное место работы Елены Львовны — филатовская больница, кафедра детской хирургии. Отношение к дельфину — спокойное, «ничего экстраординарного» в ситуации не находит. Говорит, что классическое образование не позволяет.

И папа — профессор Л. М. Мухаметов, известный ученый-дельфинолог.

Все очень буднично. Старенький бассейн, арендуемый у школы водного поло на три часа в неделю. Видавшие виды пластмассовые стулья, резиновый коврик. Мама, согнувшись, держит своего не ходячего ребенка над водой (из которой высунулась голова «бутылконоса») и говорит сынишке: «Так, молодец, пощупай мячик, брось его. А где он? Обиделся? Давай позовем: Кася, Кася… А почему он, — спрашивает мама у доктора про дельфина, — совсем не играет?»

А потому что не кино. Нет настроения — и не играет.

В дельфинарии сегодня разгрузочный день, вроде «рыбного четверга» у людей. Елена Львовна с этим не согласна: кормить надо ежедневно — дельфин в море не устраивает же себе разгрузку.

«Давай пять минут постоим, — говорит мама своему не ходячему ребенку, — у мамы ноги заболели».

Мамы, конечно, самоотверженные.

Спрашиваю их, не страшно ли с таким большим животным?

«Нет, — отвечает мама Глеба, — не было страшно почему-то с первого раза».

«Он, как ребенок, душой чист, — говорит про дельфина другая мама, Мустафы. — И одновременно — разумный. Он как будто понимает, что надо подняться выше, что ребенок не достанет».

Вообще-то это потрясающий миг, когда дельфин выскакивает из воды с мячом, а ребенок берет его. Миг соприкосновения — через мяч — ребенка с дельфином, который дарит ребенку, нет, не мячик — надежду.

«Давай встанем, Глебушка?» — спрашивает мама.

Два года назад, рассказывает про сына, его привезли в коляске. Не сидел. И не стоял совсем. Не мог удержать в руке мячик, и дельфины ластами отдавали. Чувствовали, что не может сам взять, и очень старались ему помочь. А сейчас видите? — мама счастлива.

Тут двое дельфинов вдруг выпрыгнули с мячами, бросили их и запищали, защелкали. Все засмеялись. «Ну, вот, — продолжала мама, — после плавания с дельфином сам стал вставать на ноги. Летом уже пытался кататься на велосипеде. Залезает на все диваны. Ну, что еще? Рисуем. Бисер начали навязывать, это ужасно сложно. Играем на фортепиано. Первое место заняли в Англии в конкурсе рождественских открыток. Все идет плавно, постепенно, — говорит мама, — как у грудного ребенка, так и у него, правая рука, художница нам сказала, уже норма».

Все равно, с какой стороны на это ни посмотри, тяжело. Смотреть тяжело, не то что жить с этим. Церебральный паралич, аутизм, тяжелые задержки психомоторного развития… «А мы голову стали намного лучше держать, — говорит мама трехлетнего Мустафы, — не сравнить с тем, что было. Держим голову, а сегодня начали ее поворачивать. Ему очень трудно, — говорит она про сына. — Обычно, когда он хочет посмотреть, у него голова в обратную сторону поворачивается. Он за вами повернуть головы не мог бы, глазами только смотрел. А сегодня повернул».

Да, мамы самоотверженные. Сгибаются в три погибели, с ног валятся. К дельфину водят, к лошади, к кому угодно пошли, лишь бы помогло.

И — вот странно, помогает. Хотя не очень понятно, почему.

Есть несколько версий.

Одна — что вообще дело не в дельфинах, а в людях. Если ребенок начинает плавать, купаться в вере, надежде и любви, ему не может не стать лучше. Это видят родители, и им становится лучше, и так дальше по закону взаимной индукции.

Другая версия выздоровления к дельфинам имеет отношение, но косвенное. «Чистая терапия» — сказал мне профессор Л. М. Мухаметов, имея в виду воду, плавание, положительные эмоции, контакты с животным. По мнению Льва Михайловича, «дельфинотерапию» можно рассматривать как часть зоотерапии (отдельные направления которой, например, занятия с лошадью — «итотерапия», приняты во многих странах), а ее, в свою очередь, как часть общей психотерапии.

Есть версии более экзотичные — целебного воздействия на ребенка «необычности» самой ситуации (необычная среда, необычное животное). Нельзя исключить и того, что дельфин, может быть, делает с ребенком то, что не всегда хорошо умеет взрослый. Играет. Дельфиньи забавы очень напоминают игру трех- — четырехлетних ребятишек в «поймай меня». Возможно (безумная, конечно, идея), что за счет совпадения в характере игровой деятельности дельфин как бы развивает у ребенка недоразвитую способность к игре. Но их возню, кажется, никто не исследовал.

Мы вообще не так много знаем о маленьких.

Дельфиненок растет на материнском молоке очень быстро. «Учится ходить» очень по-человечески: сначала его поддерживают мать и тетка, чтобы поспеть за ними, он часто-часто бьет хвостом, напоминая ребенка, который вприпрыжку бежит за родителями.

Потом научается ложиться на волну от стремительно плывущей матери и перемещаться вместе с ней. Может быть, это закон детского развития: чтобы быстрей двигаться, надо пристроиться к материнскому боку?

Матери никогда не бьют детенышей, однако сердитые самцы, когда те уж очень достанут, шлепают их и могут укусить за спинной плавник или хвост.

Это не мешает помнить о главном: мать выталкивает детеныша на поверхность для вдоха, детеныш спасает ослабевшую мать.

Спят на ходу, как птицы. Плачут (сам видел). Видят сновидения (но мы не знаем, какие, сказал мне крупнейший специалист в этой области профессор Л. М. Мухаметов).

«Сейчас пойдем по длинному-длинному бассейну к Егору». Елена Львовна берет Дашу за ручку, и та шлепает ножками. «Тут горка небольшая. Поворачиваем влево, так. Теперь спускаемся. Молодец. Сейчас трубу перешагиваем».

«Иди к нам, Егор, — зовет Елена огромную белуху. — Ножкой хочешь его потрогать? А теперь ручкой. На что похоже?» — «На арбуз».

Девочка касается Егора, и дельфин совершает бурный круг по вольеру. «Послушай, какой звук. Это он удивился, что ты его ножками поймала. Все, Егор устал. Скажи, Егор, пока». — «Егор, пока».

Так объясняют незрячим детям, что такое дельфин.

Одна из задач — развитие мелкой моторики. Выкладывают животное на помост, и дети ползают по нему, ощупывая ногами и руками. Есть специальные пальчиковые упражнения. В Петербурге в специально оборудованном бассейне дети в нарукавничках плавают с дельфинами. Тренер говорит: «Дельфин слева». «Дельфин справа». Результат? Многие научились плавать. Скромно? Да, зрение ребенку дельфин не вернет. Фантасты мечтали: океан, а в нем плавают дельфины и научившиеся у них «видеть» в воде незрячие люди. Да мы на земле — незрячие.

Мальчика зовут Боря, у него написано на лице много проблем. С ним занимается невропатолог Галя. «Галь, ты что смеешься?» — спрашивает Боря. — «Я смеюсь, — отвечает та, — потому что хочу, чтобы ты ко мне подошел. Коля, — говорит она про дельфина, — мне мяч не отдает, помоги». — «Боюсь, схватит и унесет Борю» — говорит мальчик про себя и хватает Галю за голову.

«Что с ним?» — спрашиваю Елену Львовну. «Сложно, — отвечает, — бьют дома. И ситуация — родители бисексуалы. В общем, наворочено».

Она берет Борю на руки и носит его по бассейну, что-то рассказывает. Незрячий Боря ощупывает руками ее лицо, обнимает, прижимается.

Елена Львовна и рыжая принцесса Алиса на коврике над водой. «Ты меня держи» — говорит Алиса Елене. «Я тебя держу, — отвечает та, — я тебя крепко держу. Разве я тебя когда-нибудь роняла?»

Это физическая в прямом смысле поддержка. Психическая. Человеческая. И я в ней тоже, по мере своих сил, участвую — держу слепого ребенка над водой за бретельки (ему это не нравится) и понимаю, что надо, как Елена Львовна, обнимать за плечи.

Иногда это все, что можно сделать. Но детей приводят и с лейкемией.

«Сегодня гладим, Саш, — говорит Елена Львовна, — больше сегодня ничего». Но, может быть, думаю я, большего и не нужно. Этим детям и другим. Нужно, чтобы ребенок кого-то поглаживал и кто-то поглаживал его.

Дельфин Кася трещит как сорока. А огромная белуха Егор особенно любит, когда ему чешут зубы. Коля встал из воды, явно обращаясь ко мне, тыкая мордой куда-то. Я не понял, а он, оказывается, просил открыть заслонку, чтобы встретиться с другом, дельфином Митей. Когда такое вот большое животное из воды подает тебе знаки, становится не по себе. С другой стороны, я отлично его понимаю: подружки недостаточно, хочется, как и нам, с другом посидеть, по-мужски поговорить.

А эта девочка, уже большая, не хочет гладить, вырывается, плачет. «Вставай, вставай, никто тебе не поможет» — говорит ее мама, внутренне, наверное, содрогаясь.

Невропатолог Галя считает, что общий диагноз, может быть, не изменится. Но руки начинают лучше работать. Мышцы расслабляются. Движение становится шире. Физическое движение, думаю я, а значит, и умственное.

Задачка для психолога: как связать это с теорией и практикой формирования умственных способностей?

Очень странно, замечает Елена Львовна, почему-то с одними детьми дельфин работает, а с другими — нет. «Может быть, агрессивность отпугивает?» — предполагаю я. » Нет, — говорит она, — одни дети агрессивны, а животное подходит. И наоборот».

Мите лет десять-одиннадцать. Мама держит его, как собачку на поводке, пристегнутом к ремню вокруг талии, чтобы мальчик не свалился в воду. Митя прыгает, падает, скачет, кричит. Безумная активность. На Митю дельфин реагирует, а на Даврана — нет. Давран пассивен. Целыми днями лежит на кровати и ест. Беженец. «Давран, делай пальцем круги на воде». Он лежит, большой, физически больше своего возраста, и ничего не делает. Елена Львовна уходит, прося присмотреть за ним. Я ложусь рядом на бортик и начинаю разговаривать.

«Здорово он плавает, — говорю я, показывая на дельфина, идущего как торпеда, — не угонишься. Вот бы так плавать?» Давран одобрительно кивает.

«Даже с ластами не угонишься, разве только с мотором, да?» Давран соглашается.

«Смотри, он пришел. А ты ему понравился». Давран доволен, смеется.

«Зови его, делай круги. Ты ему понравился. Видел кино «Человек-амфибия»? Давран улыбается, мычит: видел.

«Я бы хотел быть амфибией, Давран. Плавать с ним в океане и жить на земле. А ты хотел бы?»

Давран кивает, кивает, мычит, кивает — хотел бы.

Но прежде ему предстоит то, что не увидишь ни в каком кино, — стать человеком. И это не получается сразу. Дельфины играют сегодня сами с собой, и надо ждать, как тогда на берегу, терпеливо ждать мгновенья.

За четыре года через дельфинотерапию Елены Львовны Бутовой прошли сорок два ребенка. Врачи, которые наблюдают детей в специальных медицинских центрах, документально зафиксировали: «ребенок начинает отслеживать предметы», «улучшается координация движений», «активизируется познавательная активность».

Полностью излечиваются неврозы, отсрочиваются приступы бронхиальной астмы, проходит заикание.

Был случай, когда дельфин помог мальчику выйти из постсуциидальной депрессии.

Подвижки происходят, но, в общем-то, в рамках заболевания. Детский церебральный паралич, аутизм и прочее остаются. Чудес не бывает.

Одни ожидания оправдываются, другие — нет. Но, может быть, многое определяется отношением родителей, детей и окружающих к ситуации и жизни. Смягчить отношения — чтобы жизнь стала легче, человечней.

Доктор Бутова рассказывала: американцы изучали взаимоотношения участников эксперимента, плавание ребенка с дельфином, игру. Вначале наблюдалась гиперопека детей-инвалидов взрослыми. В конце — все играют равноценно: и дети, и взрослые, и дельфины.

Ничего экстраординарного.

Вместо выводов

Да, время бума, сенсаций миновало. Но дельфин всегда будет привлекать к себе человека, по каким-то причинам они всегда будут симпатизировать, тянуться друг к другу.

Не «братья по разуму». Но разве от этого меньше нашего удивления и восхищения перед творением природы?

Мозг дельфина по абсолютному весу больше человеческого, у него больше складок и извилин.

У эмбриона человека есть жаберные дуги, похожие на жабры акулы. Зародыш человека дышит в воде.

Мы вообще, как известно, состоим из воды. Жидкость внутри нас такая же на вкус, как море. В нас столько же соли. Некоторые ученые считают, что мы стареем, аккумулируя в организме «тяжелую воду», ту же, что используется в ядерных реакторах. И молодеем, когда перестаем сбрасывать грязь в океан. «Море в нас!» — провозгласил путешественник и чемпион мира в глубоководном погружении без дыхательного аппарата, на одной задержке дыхания, как у дельфина, Жак Майоль.

Рефлекс «апноэ» у новорожденного — достаточно уронить несколько капель воды на лицо грудного ребенка, чтобы увидеть, как у него автоматически задерживается дыхание.

От атома до галактики, от микрокосма до голубого кита не существует ни низших, ни высших. Все связано.

В 60-е годы на ЭВМ, в виде шутки, ученые смоделировали эволюцию тела человека в потоке движущейся воды. При шаге отсчета в 10 тысяч лет выяснилось, что сначала будут удлиняться челюсти, а лоб «поедет» назад и станет все более покатым, затем исчезнет нос, а ноздри переместятся на темя. В результате через 20-30 миллионов лет получилось бы нечто очень похожее на голову дельфина.

И все равно я этого не понимаю.

Считается, что несвободные, несчастные не могут сделать других счастливыми. А они нас делают.

Может быть, лучший способ выразить дельфинам нашу благодарность — оставить их в покое?

Оставим их в покое, дадим возможность жить в своей стихии.

Зачем мы все это делаем — ловим, калечим, вводим в стресс, выхаживаем, приучаем к мертвой рыбе, исследуем, демонстрируем публике, просим, чтобы разрешил погладить?

Не понимаю. Но такая профессия.

Анатолий Цирульников

ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное
Деревянные окна на заказ– натуральность материала и эксклюзивность выполнения! Деревянные окна на заказ может сегодня позволить себе любой желающий. Современные технологии сделали изготовление деревянных окон, выполненных на заказ, по-настоящему доступными. Но доступность отнюдь не означает невысокое качество!

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005