Методические материалы, статьи

Хроника ашхабадской катастрофы, впервые написанная пятьдесят лет спустя

Пятьдесят лет тому назад в Туркмении разразилось сильнейшее землетрясение, которое стало — и с тех пор остается — крупнейшей природной катастрофой на территории бывшего Советского Союза за все время его существования. В течение десяти секунд в ночь с 5 на 6 октября 1948 года столица республики город Ашхабад и множество близлежащих поселков были сметены с лица земли. Под завалами оказались до ста тысяч человек, большинство погибли, многие тысячи получили ранения, бездомными стали все, ибо даже сохранившиеся два процента домов стали непригодными для жилья (и позднее их пришлось взорвать).

О том, что случилось в Ашхабаде, как это происходило и каковы были последствия, огромная страна, а соответственно, и весь мир так и не узнали. И до сих пор, кроме тогдашних жителей Ашхабада, россияне знают очень мало.

Но пришло время… Рассказывали очевидцы, изучались архивы, публиковались воспоминания, проводились отдельные исследования. Отдаляясь во времени все дальше, катастрофа вырисовывалась все яснее.

Накануне
В послевоенном Ашхабаде сосредоточилось много промышленных предприятий, велика была доля приезжего населения и его плотность. Город насчитывал 117 — 132 тысячи жителей, среди них преобладали женщины и дети. Жилой фонд (около десяти тысяч домов) составляли одноэтажные глинобитные дома с тяжелыми земляными крышами и коммунальные двухэтажные дома — кирпичные, разной степени прочности. В годы войны и сразу после нее жилищное строительство здесь практически не велось, здания не ремонтировались, ветшали, немало было аварийных домов.

В 1947 году вся территория юга Туркмении была отнесена к семибалльной сейсмической зоне, хотя здесь уже были известны разрушительные землетрясения древности. Антисейсмические меры применялись лишь при строительстве таких особо важных зданий, как ЦК и Госбанк. О землетрясениях население в принципе знало, но в 1930 — 1943 годах потряхивало очень редко и слабо, а затем и вообще наступило затишье.

Скудная и трудная послевоенная жизнь под южным солнцем в общем протекала спокойно. В 1947 году прошла денежная реформа, основную бедную часть населения не затронув. Отменили карточки. Южные базары не иссякали. Сохранились надежды на послевоенное улучшение жизни. Осенью стало легче дышать, по крайней мере вечерами.

Вечером 5 октября, как обычно, закрылись учреждения, опустели базары, трудовой народ разошелся по домам. Вечер был теплый и тихий. «Жители города неторопливо прогуливались под деревьями. Окна домов были открыты настежь. Ашхабадцы наслаждались вечерней прохладой». В полночь началось очередное заседание ЦК КП(б) Туркмении, обсуждался вопрос о перспективах Кара-Богаз-Гола.

В студенческом общежитии готовились к очередному мероприятию, одни полуночники возвращались домой, другие, покончив с домашними делами, готовились ко сну, некоторые не могли найти себе места. Тишина казалась какой-то необычной, что-то беспокоило. Местами протяжно выли или непривычно скулили собаки. Хозяевам приходилось вразумлять их угрозами и палками. Небо было ясным, звездным.

Около часа ночи запоздалые полуночники увидели над горами непонятные вспышки и отблески света.В 1 час и 14 минут ночи некоторые услышали подземный гул. Начало конца.

Астрономические часы местной обсерватории потом были обнаружены остановившимися в 1 час 14 минут и 1 секунду. Эти секунды определили для Туркмении годы, еще точнее — жизнь не менее ста пятидесяти — двухсот тысяч людей.

Апокалипсис
«Среди ночи — грозный гул, потом — грохот и треск, земля задрожала и заколыхалась. Полупроснувшись, подумал: опять война снится и бомбежка! Но эта катастрофа была похуже бомбежки. Поняв, выскочил и выбежал во двор, за спиной рухнул дом. Клубы взметнувшейся пыли. Качающиеся деревья и падающие дома были освещены каким-то странным желтоватым светом. Затем наступил мрак, и со всех сторон раздались крики, плач; засветилось багряное пламя вспыхнувших пожаров, а земля продолжала временами подрагивать. То тут, то там сыпались кирпичи, падали уцелевшие стены… Откопали подушку. Под ней — лицо матери. Она была жива. Но ранена, без сознания и уже задыхалась. Подбежал сосед. Мы приподняли балку и вытащили мать».

«Глубокой ночью неожиданно вертикальный удар страшной силы потряс местность. Высоко вверх подскочили даже тяжелые предметы, а через мгновение все пришло в движение. Наша привычная, прочная и неподвижная земля качалась, как палуба корабля в шторм. Что-то качало, толкало, трудно было устоять на ногах. Слышался глухой подземный гул. Погасли ночные огни, зашумела листва, словно порыв ветра пронесся в садах. Густые клубы дыма (пыли) окутали город. Трудно было дышать. Это продолжалось 10 — 12 секунд. Затем все успокоилось».

«Все в доме спали. Я кончил работу и просматривал газеты. Толчки начались сразу очень сильные… Я сразу вскочил со стула, перебежал комнату до противоположной стены, чтобы схватить спящего сына и бежать во двор. Но потолок стал рушиться…, и потому я лег на него — уходить было поздно».

«Я сидела на кровати, а моя тринадцатилетняя дочь спала. Неожиданным странным толчком меня сбросило с кровати под стол. Моя дочь также оказалась на полу, и нас, охваченных ужасом, задыхающихся от пыли, быстро засыпало кирпичом».

«Проснулся от сотрясения. Одна стена упала на мать внутрь дома, другая — в сторону от меня. Крыша свалилась и лежала на земле. Смог выкарабкаться на эту железную крышу, которую часто трясло. В нашем и соседнем доме погибло 60 — 70 процентов жителей».

Такое происходило почти во всем городе и в десятках соседних населенных пунктов. С той лишь разницей, что под обломками кирпичных и каменных домов живых не оставалось.

«Вместо прозрачной звездной ночи стояла непроницаемая молочно-белая стена, а за ней ужасные стоны, вопли, крики о помощи».

В нескольких местах вспыхнули пожары. Электричества нет, телефоны умолкли, радиостанция и телеграф разрушены. Аэродром и железная дорога повреждены и не функционируют. Любая связь внутри города, с ближайшими населенными пунктами и с внешним миром отсутствует. Никто ничего не знает о положении в соседних домах и кварталах. Нет способа подать сигнал бедствия.

Жуткие часы тьмы, неизвестности, повторных сотрясений.

В одной из воинских частей на слабо пострадавшей окраине города безвестный радист с трудом включает аварийное освещение, налаживает радиосвязь, передает в эфир сообщения о землетрясении. Связь прерывается. Он сбивается. По его слепым оценкам, город пострадал на десять процентов.

Спустя два часа после события генерал армии И.Е. Петров, командующий Туркестанским военным округом, находясь в Ташкенте, узнает о факте землетрясения, произошедшего в Ашхабаде. Ночью же он посылает в Москву главнокомандующему сухопутными войсками маршалу И.С. Коневу телеграмму: «В ночь с 5 на 6 октября в Ашхабаде произошло сильное землетрясение. Никаких связей с Ашхабадом нет. По отрывочным данным, имеются сильные разрушения и жертвы. В 9 часов 30 минут местного времени вылетаю самолетом на место происшествия. Подробности донесу».

Реальной картины произошедшего не знает никто.

В кромешной тьме, в плотной завесе повсеместной пыли случайно спасшиеся, сумевшие выбраться из-под развалин люди судорожно откапывают голыми руками, ориентируясь на звуки, на ощупь, близких в развалинах своих и соседних домов. Местами появляются костры. В их неверном свете нужно оказывать вызволенным помощь, но под рукой ничего нет. Толчки продолжаются. Продолжаются и крики о помощи, стоны. Множество раненых и засыпанных все еще живы. Живые думают (те, кто еще способен думать), что город подвергся атомной бомбардировке.

Долгие жуткие часы до расвета в неизвестности, беспомощности, с травмированным, а подчас и замутненным сознанием. Мир небытия, транса, безвременья.

Рано утром на всей территории бывшего города стоит жуткая тишина, нарушаемая плачем и стонами, слышать которые почти некому. А кто может слушать, не слышит.

В 6 часов утра гул и новый толчок силой в семь баллов разрушает развалины, плотнее придавливая многих еще дышащих под ними.

«Ребятишки оставались в кроватках, число жертв среди них было ужасающим».

Утром ЦК КП(б) Туркменистана (его заседавшие ночью в антисейсмически построенном здании члены не пострадали) создает республиканскую комиссию. Включенный в нее генерал И.Е. Петров тут же вызывает воинские части из соседних гарнизонов.

«Город оказался беззащитным. Исчезла милиция». «Все центральные, районные и местные учреждения уничтожены». Оставшиеся в городе люди — в полной изоляции.

Сохранились стоявшие в легких фанерных гаражах автомашины, в основном грузовики. На них ответственные работники, собравшиеся по собственной инициативе у здания ЦК ( в здание заходить боятся), получив указания первого секретаря Ш. Батырова, разъезжаются по городу, благо по многим широким улицам проехать можно — они завалены частично. По распоряжению Республиканской комиссии группа связи выезжает за город, находит место, где телефонная линия не оборвана, при помощи подвесного телефонного аппарата связывается с ближайшим городом (Мары), сообщает о ситуации, вызывает помощь.

Из поврежденного здания тюрьмы выбираются заключенные, в ближайшем разрушенном отделении милиции находят оружие, пулемет и, переодевшись в милицейскую форму, отправляются грабить магазины. Начинают с винного отдела гастронома.

В 8 часов утра по московскому времени, то есть спустя девять часов после катастрофы, сообщение о ней доходит до Правительства СССР. О событии сообщают в Геофизический институт. Через час проявлены и предварительно обработаны ленты сейсмографов станции «Москва». Эпицентр определяется на территории Ирана, в восьмидесяти километрах южнее Ашхабада (это грубая ошибка), сам толчок признается разрушительным (это уже известная в ЦК и правительстве правда).

«…Секунд было достаточно, чтобы уничтожить большой город (и десятки окрестных селений, но об этом еще не известно) и убить десятки тысяч людей».

«Все больницы и госпитали разрушены». Спасшиеся профессора мединститута Б.Л. Смирнов, Г.А. Бебуришвили, М.И. Мостовой, И.Ф. Березин, В.А. Скавинский и другие на площади Карла Маркса оперативно организуют самодеятельный госпиталь. С помощью младшего медицинского персонала и студентов в развалинах клиники откопали хирургические инструменты и шелк, в развалинах аптеки собрали бинты, йод, вату и спирт, из-под развалин учреждения вытащили канцелярские столы и, составив их по два, начали хирургические операции. Наркоза хватило лишь на несколько операций. Остальных пострадавших студенты крепко удерживали руками.

«Сотни раздавленных, разорванных людей с такими страшными ранами, каких и на фронте не было».

Площадь полна кричащих и стонущих раненых. Работают весь день до темноты без перерывов. К вечеру рядом разворачивают полевые госпитали медики из Баку и Ташкента. Ашхабадские медики сваливаются в сон тут же, на развалинах.

Из прибывших войсковых подразделений организуются патрули. По городу начинают разъезжать первые грузовики с хлебом из военных пекарен.

Вырвавшиеся на свободу уголовники вечером нападают на банк (уцелевший), используя пулемет. Воинские подразделения отбиваются. Стрельба с пулеметными очередями длится два часа. Налет отбит. Бандиты пускаются грабить население.

Тяжелая безответная ночь.

Продолжаются подземные толчки.

Продолжается борьба за жизнь.

Люди продолжают умирать.

Борьба со смертью
День второй. Порядок в городе поддерживают военные. Они же восстанавливают связь между главными учреждениями (группами ответственных лиц) внутри города и внешние связи.

К развернутым присланными медиками на нескольких площадях города пунктам помощи отовсюду несут и везут пострадавших. Военные осуществляют сортировку раненых и очередность оказываемой им помощи. Тяжелораненых отправляют на аэродром. Армейские летчики организуют временный аэродром на летном поле ДОСААФ, за день удается эвакуировать по воздуху почти 1300 тяжелораненых ( накануне — 470 человек). Железная дорога не работает. Но, по счастью, на большей части города не поврежден водопровод, сохранились запасы муки на мелькомбинате. Муку раздают всем желающим.

Попытки откопать живых и погибших продолжаются в основном силами спасшихся родственников, но уже подключаются и спасательные команды военных. Местами действуют отряды самозащиты от мародеров.

В непрерывном режиме работают двенадцать хирургических бригад военных врачей и девять гражданских. Руководители ряда предприятий и учреждений собирают уцелевших сотрудников и пытаются организовать коллективные действия по спасению людей и имущества.

Городская электростанция начинает давать ток. К вечеру включены первые шестьдесят ламп уличного освещения.

На развалинах аптек организуются пять аптечных пунктов.

Но на огромных участках кварталов индивидуальной застройки, куда еще не добрались спасательные команды, под развалинами рухнувших домов продолжают задыхаться и гибнуть тысячи людей. Откопав погибших, родственники хоронят их прямо во дворах.

Массовое горе и потерянность. Массовый героизм и самопожертвование.

В газете «Правда» появляется первое официальное (спустя тридцать часов) сообщение ТАСС о землетрясении: «…Произошло землетрясение силой до 9 баллов… в г. Ашхабаде имеются большие разрушения… разрушено большое количество жилых домов. Имеется много человеческих жертв. Для оказания срочной помощи пострадавшему от землетрясения населению…»

Между тем уже накануне по внутренней военной связи в Москву было сообщено, что «город в катастрофических развалинах». Фактически руководство республики уже тогда знало от разосланных на автомашинах помощников о полном разрушении города, абсолютном параличе всех учреждений и предприятий, поражении почти всего его статридцатитысячного населения, об общем масштабе катастрофы.

Эту правду знал академик Д.В. Наливкин, живший у первого секретаря ЦК КП(б) Туркмении Ш. Батырова, знал ее,конечно, и сам глава республики.

Из телеграммы, направленной вечером в ЦК ВКП(б): «…определено 6 мест захоронения. На рытье могил работало только военных 1200 человек. За день собрано 5300 трупов и свезено к местам захоронения… 3000 трупов не опознаны…»

О том, что сила землетрясения достигала десяти баллов, площадь девятибалльной зоны составила тысячу квадратных километров, что городские постройки были разрушены на 98 процентов, а число погибших составляло десятки тысяч, как и о разрушении десятков населенных пунктов вокруг столицы республики, — обо всем этом узнали позже.

День третий. В городе введен комендантский час. Специальные воинские команды ездят по городу, красноармейцы в противоипритных костюмах и противогазах откапывают и собирают сложенные вдоль улиц и на площадях трупы; их свозят ко рвам (братским могилам) около бывшего сельхозинститута и за городом. Захоранивать привезенные трупы не успевают. Трупов в городе «так много и запах так ужасен, что по некоторым улицам… невозможно… идти».

В жилых кварталах уцелевшие продолжают разборку руин своих бывших жилищ, выносят с развалин кирпичи, балки, доски — любые пригодные для сооружения будущих времянок остатки. Все еще откапывают живых и мертвых.

По городу ездят машины, с которых раздают продукты.

На центральных площадях присланные бригады медиков беспрерывно оперируют пострадавших. Кучи человеческих плоти и костей скапливаются возле операционных пунктов. На улицах не убывают груды человеческих трупов.

Изредка хлопают выстрелы. Это военные патрули, а то и обороняющиеся граждане пристреливают на месте мародеров. На одной из улиц военный патруль, возглавляемый полковником Красной Армии, останавливает группу подозрительных лиц. На требование полковника предъявить документы человек в милицейской форме стреляет в него в упор. Так гибнет сын генерала И.Е. Петрова, командующего Туркестанским военным округом, героя Отечественной войны.

Толчки небольшой силы продолжаются весь этот день. Многие вздрагивают и пугаются, часть людей перестает на них реагировать.

Облет города ответственными работниками. «Картину более полного разрушения невозможно себе представить». «Разрушение было полное». По оценке генерала И.Е.Петрова, такое разрушение может возникнуть в результате непрерывного бомбометания пятисот бомбардировщиков в течение полугода.

Восстанавливается движение на железной дороге, осуществляется выезд пострадавших по специальным пропускам.

Работники почт и телеграфа, бригады оказания помощи располагаются в садах под деревьями и начинают принимать людей. У всех важных объектов — военная охрана.

День пятый. Продолжают прибывать медики для оказания медицинской помощи (в общей сложности задействовано до тысячи человек), полным ходом по железной дороге и по воздуху идет эвакуация тяжелораненых и пострадавших. Медработники организуют обеззараживание и обработку возможных очагов инфекции. Вводится санитарный контроль за водными источниками и пищевыми продуктами. Трупного запаха почти не чувствуется. Работники органов внутренних дел, в основном прибывшие, обходят дворы и методом опроса регистрируют уцелевших и, насколько возможно, погибших.

На открытом воздухе под деревьями выдаются отпечатанные на машинке талоны на продукты, начинается выдача зарплаты (банк уцелел), открыты торговые точки. Действует временный суд, немедленно рассматривающий дела преступников. Спасшиеся и работоспособные начинают из обломков строить на своих участках времянки.

В газете «Правда» несколько дней подряд публикуются сообщения о помощи населению, пострадавшему от землетрясения в Ашхабаде.

Помощь действительно идет в больших размерах. Из союзного бюджета Совету Министров Туркменской ССР выделено 25 миллионов рублей, из них 10 миллионов для выдачи единовременных пособий особо нуждающимся. Только за один день из Москвы вылетело четыре самолета, на них — 700 килограммов крови, 1600 килограммов продовольствия и необходимые специалисты. Двадцать самолетов доставляют из Москвы оборудование, аппаратуру и имущество для организации службы связи. Основные грузы поступают из соседних республик.

Седьмые — восьмые сутки. Полным ходом идут организационно-спасательные работы, в пределах города подается электричество, в чрезвычайном режиме действуют службы коммуникации.

В Ашхабад прибывает комиссия Академии наук для изучения последствий землетрясения и налаживания работы сейсмической станции. Масштабы разрушений и потерь поражают видавших виды сейсмологов. Начинается напряженнейшая и ответственная работа в разрушенном городе.

Кинооператор Р. Кармен снимает фильм о поверженном городе, в основном о героизме людей и пришедшей разносторонней помощи. На экраны фильм не выпускают, и он остается на тридцать лет в архиве.

В «Правде» публикуется большая статья «Изучение землетрясений в Советском Союзе». О самой катастрофе в ней несколько строк: «Большое стихийное бедствие постигло Туркмению — цветущую республику братской семьи народов Советского Союза. Землетрясение унесло много человеческих жизней и разрушило большую часть зданий столицы республики…»

Заканчивается статья уверенностью в том, что «развитие сейсмологии… позволит в будущем предупреждать о приближении землетрясений».

Выходит второе постановление Совета Министров СССР об оказании помощи пострадавшим. Она действительно идет с разных сторон.

Начинается массовый отъезд населения из лежащего в развалинах города.

Одиннадцатые сутки. В городе начинают выходить газеты. В них — массовые примеры героизма, взаимопомощи.

Доходит дело и до окрестных районов: Совет Министров СССР принимает постановление «Об оказании неотложной помощи колхозам и населению Ашхабадского и Геок-Тепинского районов«… До этого помощь шла только в столицу республики.

Сейсмическая комиссия Академии наук СССР созывает совещание с предложениями по координации проводимых разными организациями обследований. Через три дня начинает работу Ашхабадская сейсмическая станция. Комиссия выезжает для обследования окрестностей.

Пятнадцатые — двадцать пятые сутки. Наступают холода. Жилья нет. Слухи о возможных новых толчках. Люди покидают город (по железной дороге — 13 тысяч человек).

Только бойцами Туркестанского военного округа захоронено 14487 трупов. По докладу командующего, «откопано из-под развалин живых людей 3350, собрано и перевезено раненых в пункты медпомощи и эвакуировано 7340 человек. Откопано материальных ценностей на сумму свыше 300 миллионов рублей».

Центральные газеты о ситуации в Туркмении молчат. Сообщается о положении в Финляндии, мотокроссе вокруг Москвы, о победе советских спортсменов в Польше. Регулярно публикуются рапорты Иосифу Виссарионовичу Сталину о трудовых победах.

8 ноября под заголовком «Салют Ашхабада» сообщается о всеобщем праздновании в городе годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции.

Тридцать лет спустя. В Туркмении официально вспоминают о дне землетрясения. В газетах публикуются воспоминания, информационные материалы. Проводится сессия Академии наук в память о событии. Всплывает цифра — 110 тысяч погибших. Говорят о памятнике жертвам.

Годом раньше выходит первая несейсмологическая книга о катастрофе — К.К. Клычмурадов. «Ашхабадское землетрясение и помощь народов СССР» — с широким использованием различных партийных архивов и с партийными же оценками.

Пятьдесят лет спустя. Очевидцев остается очень мало. Память о трагедии уходит с поколениями. Достойный памятник жертвам не сооружен. Да и кто о них теперь вспомнит? Книги о катастрофе нет.

Нет книг, обобщающих огромный опыт организационно-спасательных работ, практику медицинской помощи в необычных даже для военного времени условиях, принципы административно-хозяйственной деятельности в восстановительный период. Отсутствуют публикации с анализом реальных социальных и экономических последствий ашхабадской трагедии и ее психологических воздействий на массы населения. В существующих инструкциях для спасателей и служб реабилитации, в руководствах по оценке сейсмического и сопутствующего риска по-настоящему не учтены конкретные уроки этой трагедии. Одним словом, реальный опыт катастрофы и организованной борьбы с ущербом — положительный и отрицательный — не извлечен и соответственно не реализуется в подготовке к возможным катастрофам будущим.

Причины этого — и в бывшей секретности самого события, и в ориентации на выносливость и героизм людей, с одной стороны, и в уповании на могущество централизованной государственной машины — с другой. А проще, извечное «авось» и «пока гром не грянет».

Теперь нас спасает МЧС. Однако не мобилизовав знаний о крупнейших катастрофах века и опыта борьбы с ними, работники этой службы, как и население сейсмически опасных регионов, не смогут встретить в надлежащей готовности катастрофы грядущие.

Сейсмологический комментарий
То, что вы прочитали, мог бы да, вероятно, и должен был написать журналист.

То, что следует далее, должен изложить специалист-сейсмолог. Слово специалиста важно здесь и потому, что, как это ни парадоксально, о природном феномене полувековой давности специалисты теперь знают, а соответственно, и могут понять его гораздо лучше, чем сорок, тридцать, двадцать и даже десять лет назад. А некоторые важные детали, ставшие известными сразу, утонули в закрытых фондах или как-то затушевались со временем даже в головах сейсмологов.

Сила землетрясения местами достигала девяти — десяти баллов. Площадь девятибалльной зоны, вытянутой вдоль Копет-Дага, то есть так же, как наиболее обжитая и освоенная полоса южной Туркмении, составила около четырехсот квадратных километров. Сюда полностью попали столица республики и до десяти поселений. В поселке Куру-Гаудан, на юго-восточном конце эпицентральной области, разрушения соответствовали девяти — десяти баллам. Восьмибалльная зона покрыла большую часть населенных пунктов в южной Туркмении. Для сравнения вспомним, что памятное старшему поколению Ташкентское землетрясение 1966 года, привлекшее внимание всей страны, достигало по силе восьми баллов только в центре города; девятибалльное Нефтегорское землетрясение 1995 года на Сахалине поразило один небольшой город, и только девяти-десятибалльная Спитакская катастрофа 1988 года сопоставима по масштабам с рассматриваемым событием.

Ашхабадское землетрясение, несомненно, имело тектонический характер. Это означает, что оно порождено внезапной подвижкой одного блока земной коры относительно другого. Ученые долгие годы пытались точнее определить, где и как молниеносно разорвалась земная кора под Ашхабадом. Сделать это оказалось весьма непросто. И не только потому, что полвека тому назад не было современных методов и технических средств для такого рода определений. В немалой степени трудности возникли потому, что открытая за полтора года до землетрясения Ашхабадская сейсмическая станция осенью 1948 года стояла на ремонте. Впрочем, и записей одной близкой станции (если бы таковые и были) для надежных заключений недостаточно. В этих условиях неудивительно возникновение противоречивых представлений о том, что же именно произошло в очаге под Ашхабадом.

И лишь спустя десятилетия, получив в свои руки результаты исследований нескольких поколений специалистов, во всеоружии новых подходов и концепций мы в состоянии приблизиться к пониманию ашхабадского сейсмического феномена.

Как и в других секторах Альпийско-Гималайского пояса, в Копетдагском секторе до того долго и последовательно накапливались напряжения сжатия поперек горной системы. Уже к 1947 году было известно, что Ашхабадский район в далеком прошлом по меньшей мере дважды испытывал разрушительные землетрясения — на рубеже нашей эры и в 943 году. Сейсмологи, однако, не придали этим сведениям должного значения. Не оценили они и того, что в 1939 — 1949 годах весь Кавказско-Центрально-Азиатский сектор находился в перенапряженном состоянии, то и дело порождая в разных своих частях особенно сильные землетрясения.

На ашхабадском участке Копет-Дага царило успокоительное затишье, хотя соседний Казанджикский в ноябре 1946 года взорвался сильнейшим землетрясением.

К концу 1948 года земная кора и под Ашхабадом не выдержала перенапряжения. На ослабленном участке длиной в несколько десятков километров кора лопнула и моментально сдвинулась на два — три метра. Этот пяти-десятисекундный срыв и стал роковым. Хотя разрыв возник на глубине 15 — 20 километров, следы его проявились и на поверхности. Однако в то время распознать его и дать интерпретацию специалисты не сумели. Основное внимание обратили — в тех условиях это было совершенно естественно — на разрушения построек. Главным документом в руках ученых стала с тех пор карта изосейст, то есть линий, ограничивающих зоны равной степени воздействия на поверхности. Что касается физического процесса в очаге, у специалистов до сих пор остается еще немало вопросов.

Но есть вопросы и общего значения. Среди них один из важнейших таков: почему все-таки оказалось столь велико число жертв?

Вопрос этот возникал и во времена строгой засекреченности подобных сведений, и при начале гласности, перед большинством причастных к ашхабадскому событию он остро стоит до сих пор.

Между тем ответ на него прост как формальный, так и по существу. Формальный ответ: при девяти-десятибалльных толчках рушится все рукотворное (в отсутствии антисейсмических мероприятий), да немало и нерукотворного. Однако это далеко не вся правда. По существу, виновата не только природа, но и люди. Вина природы удваивается: она не дала ясных, недвусмысленных знаков в виде предварительных сейсмических толчков, заблаговременного подземного гула, световых вспышек ( а те, что давала, люди еще не умели расшифровать), а кроме того, приурочила землетрясение к полуночному времени, когда жители спали в домах.

Людская беда была велика, но велика была и их вина. Беда состояла в том, что сейсмическую опасность района даже специалисты толком не знали и недооценили. Вина же настоящая и, можно сказать, поголовная была та же, что спустя сорок лет после трагедии в Ашхабаде обнаружилась в Спитаке и сорок семь лет спустя в Нефтегорске.

«Разрушения зданий в основном произошли от несоблюдения элементарных правил сейсмики и могли бы быть значительно меньше. Качество кладки и особенно раствора свидетельствует о плохом ведении строительных работ… Строительный контроль за возведением зданий отсутствовал…»

Подобные заключения неизменно повторялись в отчетах комиссий по обследованию последствий землетрясений (и аварий) последних десятилетий, имевших место в самых разных частях страны. Приведенная же цитата извлечена из отчета специалистов строителей, датированного октябрем 1948 года. Вопросы есть?

Если не ясно, загляните в журнал «Знание — сила» # 12 за 1990 год. Впрочем, один мучительный вопрос не оставляет: сколько же еще десятилетий (столетий?) некачественное строительство будет главной причиной жертв и разрушений в нашей не такой уж безумной и отнюдь не безрукой и не бездеятельной стране?

Андрей Никонов

ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное
Обучение программированию и геймдизайну в Приморском районе Сколько в группе будет человек? На курсе программирования для дошкольников может быть до 8 учеников. На занятиях для детей от 8 лет группа будет состоять не более чем из 12 человек.

 

ссд KZ Лучшие цены в Алматы. Купить Вентиляторы охлаждения на лучших условиях в интернет магазине SHOPSTER.

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005