Методические материалы, статьи

Путешествия Петра I, диалог культур

Столкновение человека русской культуры с культурой и повседневностью западноевропейской рождает контраст, ситуацию света и тени, благодаря чему приоткрываются малозаметные факты, реакции, черты поведения, важные, как ни странно, прежде всего для понимания своего народа и своей истории. И возникает диалог культур.

Великое посольство. Начало пути

В конце 1696 года было объявлено о посылке Европу Великого посольства. Послами были назначены генералы Лефорт, Головин и думный дьяк Прокофий Возницын. Сами по себе Великие посольства случались и прежде — для решения особо важных «государевых великих дел». Ранг Великого посольства обычно означал предельно широкие полномочия послов, особую пышность и численность посольской свиты, представительность и богатство посольских подарков. Однако никогда прежде не был столь внушителен список стран и дворов, которые предстояло посетить послам: здесь были австрийский император, английский и датский короли, правители Венеции и Голландии, бранденбургский курфюрст и даже… папа римский. Новым было и число великих послов — целых три, один из которых был иностранец. Наконец, штат посольства превышал все прежние Великие посольства и требовал для проезда одних только саней тысячу штук!

Впрочем, с этим еще можно было смириться. Смущало другое: твердое намерение царя самому отправиться за границу.

Здесь есть, над чем задуматься. Предшественники Петра вообще предпочитали не покидать надолго столицу. Не из-за боязни потерять власть, а по убеждению, что православный государь обязан пребывать в столице Православного царства. Богомольные поездки царей по окрестным монастырям общей картины не портили.

Иногда цари отправлялись в военные походы, подчеркивая тем самым их особую значимость для судеб страны. Здесь же все получалось наоборот. Петр покидал страну в мирное время, покидал надолго и, главное, отправлялся на протестантский и католический Запад. В составе посольства царь пребывал инкогнито, то есть официально за границу отправлялся не царь, а «Преображенского полка урядник Петр Михайлов». Конечно, за несколько лет правления Петра его окружение привыкло к самым неожиданным и экстравагантным поступкам государя, но кричать царю: «Эй, урядник Петр Михайлов!» было как-то непривычно…

Петра, впрочем, мало заботило, что думали по этому поводу его спутники. Нет сомнения, что само решение об участии в посольстве было принято на основании веских мотивов, к которым прибавилось горячее желание самому поближе познакомиться с Европой. Не случайно перед отъездом он приказал выгравировать на своей печати надпись: «Аз бо есмь в чину учимых и учащих мя требую» — «Я ученик и еду искать учителей».

Объяснима и та странная форма пребывания за границей, которую избрал царь: он всем сердцем ненавидел дипломатический ритуал, бурно протестовал против него, инкогнито позволяло обойти этикет и обрести желанную свободу.

Желание познакомиться и поучиться у Европы у Петра возникло давно. Однако царь не позволял этому желанию взять верх, покуда оно не совпало с государственной необходимостью. Необходимость же заключалась в том, что после взятия Азова следовало ожидать активизации военных действий со стороны Турции и Крыма. Значит, надо было вдохнуть новые силы в антитурецкую коалицию.

В жизни Петра Великое посольство — ключевое событие, сравнимое с Полтавой или основанием Петербурга. Поездка решительным образом повлияла на царя. Прежнее, до конца неосознанное стремление изменить страну обрело вполне законченные формы и превратилось в то, что можно назвать политической волей. По возвращении царь уже не желал мириться с тем, что собой представляло его государство. За полтора года он проделал путь, на который в Москве у него ушли бы долгие годы.

Есть в этой поездке еще одна сторона, о которой нередко забывают. Чувства Петра. К концу поездки все они спрессовались в одно главное, определяющее — нетерпение. Импульсивный, он по возвращении из Европы прямо-таки сгорал от желания незамедлительно и сразу все изменить и переделать. Поскольку это было невозможно, то петровское нетерпение приобретало подчас своеобразные и даже комические формы. Царь занялся своим ближайшим окружением, которое отныне должно было быть похожим на Европу.

Следует обратить внимание на еще одну особенность. Западноевропейская культура будет интересовать Петра избранно. Он, к примеру, равнодушно пройдет мимо проблем политического устройства. Английский парламент для него скорее экзотика, нежели разумная форма организации государства. «Забавно слушать, как подданные говорят правду», — так сформулирует свое впечатление Петр. Примечательно, что эту самую правду Петр сам станет требовать от своих подданных. Но право произносить ее, по убеждению царя, проистекало не от хартии, вырванной подданными у государя, а от его монаршего соизволения.

Царь колесил по странам, давно изжившим крепостничество и крепостное право. Он мог видеть, сколь плодотворен труд свободных людей. В Голландии один крестьянин ухитрялся кормить двух горожан, а в крепостной России 24 земледельца едва содержали одного жителя посада. И понятно, что дело не только в разнице природных условий. Но причины мало интересовали Петра. Здесь такое возможно и пригодно, но не в его стране и не для его народа. Крепостное право в России для царя было столь же естественно, как воздух, который он вдыхал.

И диалог культур сразу принял избирательный характер. Прилежный ученик Петр оставался себе на уме. Новаторство реформатора, вопреки сложившимся стереотипам, отдавало сильной традиционностью. Он оставался верен самодержавным и крепостническим ценностям, на которых зиждился социальный и политический строй Московского государства.

Петровский интерес — это преимущественно прикладной интерес. Его интересовало все, что должно было способствовать преодолению отсталости России. Главное для него — ничего не упустить, со всем познакомиться, усвоить, перенять. В центре внимания — мануфактуры, верфи, арсеналы, порты, корабли, крепости, мастерские, монетные дворы, университеты, коллекции, музеи, анатомические театры, лаборатории, школы, дороги, мосты, средства передвижения. Вот что он искал в Европе.

…9 марта царь покинул Москву. Первым крупным городом на его пути стала Рига, принадлежавшая Швеции. Шведы встретили Великих послов с подобающими почестями. Первый крупный европейский город, столь отличный от привычных российских городов, притянул царя, как магнит. Все было интересно и необычно. С особым пристрастием Петр принялся осматривать рижские бастионы, о которые сорок два года назад споткнулся его отец. Вооружившись бумагой и карандашом, царь принялся чертить план крепости, его подстегивало природное любопытство.

Можно представить, в каком положении оказались хозяева! Какими бы порывами ни руководствовался высокий гость, но он был главою державы, с которой Швеция неоднократно воевала. Генерал-губернатор Риги Дальберг ломал голову, как выйти из пикантной ситуации. Выручили шведские солдаты, которые, не мудрствуя, силой спровадили с бастионов не в меру любопытного «инкогнито».

Разразился грандиозный скандал. Дальбергу пришлось извиняться. Извинения были приняты, однако отношения оказались испорчены. Петр был оскорблен. Теперь в Риге его раздражало буквально все. Порядок пребывания уподоблен рабству — ничего толком нельзя увидеть: «Сыты были только зрением».

Позднее вся эта история послужила поводом для оправдания разрыва русской стороной «вечного мира» со Швецией. Разумеется, по необходимости для неблагочестивого поступка нашли бы и другой повод. Но уж очень подошел именно этот, высвечивающий необычайную обидчивость и даже злопамятность Петра. Спустя десять с лишним лет, осадив Ригу, царь принялся лично палить по городу, после чего не без удовлетворения отписал Меншикову: «Так Господь привел увидеть начало нашего отмщения сему проклятому месту». Документы отразили еще один важный фактор в диалоге культур — эмоциональный, смена знака плюс на минус в часы большого раздражения.

Дальнейший путь царя протекал без инцидентов. В Кенигсберге царь принялся осваивать теорию и практику баллистики. Обучение завершилось вручением аттестата; аттестат предлагал «признавать и почитать» его обладателя «за совершенного в метании бомб, осторожного и искусного огнестрельного художника».

Полученное свидетельство — не лесть его высокому обладателю. Царь с детства увлекался артиллерийским делом и учился исправно. Но мыслью он уже давно пребывал в Голландии — стране его давней мечты.

Ехали быстро: весть о Петре успела облететь Германию, так что масса зевак стремились поглазеть на царя московитов. Петра это ужасно раздражало. Он приказал проскочить даже Берлин без остановки.

Эта быстрота обернулась неожиданным конфузом. В Берлине царя поджидала супруга бранденбургского курфюрста София Шарлотта. Умная и образованная курфюрстина была большой охотницей до всякой экзотики и уж, конечно, никак не могла пропустить такого «редкого зверя» (слова принцессы), как царь. Шарлотта вместе с матерью, вдовой курфюрста ганноверского Софией, кинулась следом. Настигнуть Петра удалось в городе Коппенбрюгге. Царю, остановившемуся в местной гостинице, было послано любезное приглашение на обед. Петр согласился очень неохотно, поставив непременным условием, чтобы за столом были самые близкие люди.

Царь поначалу сильно дичился — краснел и отмалчивался. Чувствовалось, что он не знает, как следует вести себя со столь знатными особами (это, в конце концов, не жены мастеровых и офицеров из Немецкой слободы!) В порыве отчаянья он даже закрыл лицо руками и бормотал: «Я не могу говорить». Благовоспитанные дамы успокоили и разговорили царя. Петр постепенно освоился. В итоге обед растянулся на четыре часа и завершился танцами. Именно тогда случился конфуз, ставший достоянием многих рассказов о Петре Великом. Танцующий царь был удивлен крепостью ребер своих партнерш: «У немецких дам чертовски жесткие кости!» Наивность царя вызвала прилив энтузиазма у Софии Шарлотты. То, что он принимал за ребра, были пластины китового уса в корсетах!

Курфюрстины отметили естественность, непринужденность и живой ум Петра. Суждения его «быстры и справедливы», отметила ганноверская принцесса, заметив едва ли не самую яркую черту царя — удивительную способность на лету улавливать суть дела. Не остались без внимания его грубые манеры: он, к примеру, совсем не знал, что делать с салфеткой. Тем не менее принцессы сумели разглядеть за его порывистостью и грубостью человека необыкновенного. Старшая, София, именно так написала: «Человек необыкновенный», сделав в завершение заключение, которое делает честь ее проницательности: «Это государь одновременно и очень добрый, и очень злой, у него характер — совершенно характер его страны. Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек, потому что у него много достоинств и бесконечно много природного ума».

Стороны разъехались, довольные друг другом. Не особенно щедрый на подарки Петр на этот раз не стал скупиться и отправил любезным хозяйкам соболей и парчи.

Великое посольство. В стране тюльпанов

Фейерверк в честь Великого посольства на реке Амстел в Амстердаме 29 августа 1697 года

Голландские предпочтения Петра — страница особая. Страна, в которую устремился Петр, — центр мирового кораблестроения и торговли, средоточие производства, науки и прочих достижений Запада. В ней одной городов было больше, чем в громадной России. Жители Соединенных провинций славились своим трудолюбием и богатством. Их торговые корабли чаще остальных бросали якоря в Архангельске. Голландцы не боялись рисковать, но, рискуя, придумали страхование, кредиты и банки. Впрочем, чтобы точнее понять, чем стала для Петра эта небольшая с отвоеванной у моря сушей страна, следует говорить не о тоннаже голландского торгового флота или забитых гульденами сундуках в амстердамских банках. Повседневность Голландии, образ жизни, люди, сама атмосфера и само течение жизни — вот что хотелось увидеть и познать Петру. Мечта сбылась. Впечатления обрушились, заставив размышлять и сравнивать.

Но прежде всего хотелось строить. Он даже проехал, не останавливаясь, Амстердам, чтобы попасть в небольшой городок Саардам. Уже на следующий день, купив по дороге плотницкие инструменты, царь под именем Петра Михайлова отправляется наниматься на работу. Место его первой работы в Голландии — частная «компания», верфь Линста Рогге.

Ему много легче пребывать в компании простых мастеровых, тружеников, чем в высокопоставленном обществе. В Саардаме он — веселый и общительный. «Я ведь и сам плотник» — пояснял он мастеровым. «Демократизм» Петра выходит за рамки традиционного даже для Европы.

Как ни странно, свободная манера поведения Петра — скорее не новаторство, а обратная сторона российского авторитаризма. Ни один европейский монарх, включая великого Людовика XIV, не мог позволить себе столь открыто игнорировать церемониал и мнение высшего света. Петр мог. Отчасти из-за отсутствия последнего в России.

Инкогнито Петра не долго оставалось тайной. Скоро не только в Саардаме, во всей Голландии заговорили о плотнике Петре Михайлове, который, на самом деле, был царем далекой и таинственной Московии. Для царя настали нелегкие времена. Бургомистр и купцы всячески пытались угодить царю и даже переселить в дом побогаче. По улице нельзя было спокойно пройти — толпа зевак увязывалась за царем.

В конце концов, Петр принужден был спасаться от любопытных в Амстердаме, в гостинице, где остановилось Великое посольство. Мечта о нескольких месяцах спокойной работы на саардамских верфях лопнула за какую-то неделю! Обучение пришлось продолжить в западной части Амстердамского порта, где находилась центральная верфь Ост-Индской компании.

Впрочем, возможно, Петру даже повезло с его неудачей в Саардаме, верфи которого не шли ни в какое сравнение с огромными верфями Ост-Индской компании. Теперь царю предоставили возможность познакомиться с самым передовым, что было в Соединенных провинциях в области кораблестроения.

Совет директоров, будучи в курсе царских затруднений, постановил пригласить «высокоставленное лицо, находящееся здесь инкогнито», на верфи с обязательством огородить его от назойливых посетителей, что и было выполнено. Кроме того, чтобы высокий гость мог досконально ознакомиться с корабельным делом, решено было заложить киль нового фрегата в сто или сто тридцать футов — по усмотрению гостя — длиной. Царь был в восторге. Это как раз было то, чего он так жаждал!

Петра записали в плотники к корабельному мастеру Герриту Клаасу Поолю, и трудился он вдохновенно. Каждое утро появлялся на верфях с инструментами в руках; обращение самое простое: «плотник Питер». Царь даже пищу готовил для себя сам, отказавшись от слуг.

Необычайно широк был круг общения царя в Амстердаме: военные инженеры, архитекторы, изобретатели, художники. Побывал он у знаменитого Левенгука, изобретателя микроскопа, беседа с которым затянулась на два часа. У профессора Рюйша царь познакомился с замечательной анатомической коллекцией. Увиденное захватило его. Он принялся за изучение анатомии, разумеется, поверхностное, но с тех пор царь причислял себя к хирургам.

Зубы, удаленные Петром I у разных лиц (15 зубов)

Именно после Амстердама у Петра появилась привычка, вызывающая приступы страха у окружения, — он стал повсюду возить с собой готовальню и хирургический ящик с инструментами. Первая нужна была ему для всевозможных измерений и не представляла угрозы для подданных, зато хирургический ящик источал угрозу. Стоило кому-то по неосторожности сообщить царю о своем недуге или, того хуже, схватиться за щеку, как Петр предлагал свои бесплатные услуги, от которых трудно было отказаться. Особенно нравилось ему рвать больные зубы. Петр коллекционировал их, как удачливые охотники рога подстреленных оленей. Справедливости ради надо признать, что, имея твердую руку и широкую практику, царь выдирал зуб не без шика.

В Голландии Петру пришлось заняться и государственными делами. В Утрехте он встретился с принцем Вильгельмом III Оранским, штатгальтером (главой исполнительной власти) Голландии. Вильгельм — один из немногих, кто успешно противостоял амбициям Людовика XIV, завоевав славу искусного военачальника и дипломата. В 1688 году в результате «славной революции» Вильгельм стал английским королем, заняв трон изгнанного англичанами короля-католика Якова II Стюарта, своего тестя и дяди. «Славная революция» свидетельствовала о том, что абсолютизм в Англии окончательно утратил всякую привлекательность. Вильгельм Оранский как раз и был тем хорош для англичан, что привык договариваться со своими подданными и считаться с их «естественными правами».

Петр, наслушавшись еще в Немецкой слободе восторженных рассказов голландцев о короле-штатгальтере, составил о нем самое высокое мнение. Разумеется, это мнение не распространялось на «Билль о правах», который Вильгельм даровал своим новым подданным. Главное деяние «славной революции» ничего, кроме недоумения, у московского самодержца вызвать не могло.

Трудно было найти столь внешне не похожих людей, как Петр и Вильгельм III. Английский король был невысок ростом, тщедушен, астматичен и так согбен, что казался даже горбатым. Петр высок, узкоплеч, порывист. И, тем не менее, между двумя монархами было много общего. Оба трудолюбивы, самозабвенно преданы долгу и упорны в достижении целей. Между ними не могла возникнуть подлинная дружба. Разные культуры, разные цели и возраст. Двадцатипятилетний Петр был лишь в начале своего пути, жизнь Вильгельма катилась к своему окончанию. Тем не менее Вильгельм с одобрением присматривался к своему гостю, грубость манер которого удручала, а энергия и искренность, начисто лишенные лицемерия, обезоруживали. Монархи остались довольны знакомством друг с другом.

Между тем завершилось обучение царя на верфи Ост-Индской компании. Спустя три месяца после закладки «Святых апостолов», в ноябре 1697 года, фрегат был спущен на воду. Голландцы знали, чем можно порадовать своего высокого гостя, и объявили о том, что судно город Амстердам дарит Петру. Он был страшно доволен и тут же переименовал его в «Амстердам».

Петру было присвоено звание корабельного мастера — предмет неизменной гордости царя. Удивительно, но он, человек, не получивший, по европейским меркам, системного образования, быстро уловил главный недостаток голландского кораблестроения — голландцы более полагались на свой огромный кораблестроительный опыт. Придавая судну ту или иную форму и конструкцию, они уверенно и почти безошибочно могли сказать, что так будет лучше, и действительно так оказывалось лучше. Но Петру нужно было объяснение, почему лучше. Он уже ищет более серьезные основания в кораблестроении — теоретические знания, а не просто один опыт. В итоге царь все чаще поглядывает в сторону Англии, приемы кораблестроения которой сильно отличаются от голландских.

Здесь весьма кстати оказалось знакомство с Вильгельмом. В начале 1698 года за царем были посланы военные суда. 10 января Петр уже подымался на палубу линейного корабля «Йорк», самого крупного из всех военных судов. А через сутки «Йорк» входит в устье Темзы. Петра ждет королевский дворец, Лондон, Англия…

Великое посольство. Английская Одиссея

Петр в Англии кажется человеком, вполне освоившимся с европейскими порядками. Он уже знает многое из того, что можно или нельзя. Известен случай на материке, когда один из волонтеров, совершив уголовный проступок, должен был быть, по русским меркам, жесточайше наказан. Но Петр сдержался, сославшись на то, что здесь так не принято поступать. Его волнует мнение, реноме и милосердие вынужденное, вопреки внутреннему побуждению. Однако после нескольких месяцев пребывания царь все меньше намерен одергивать себя. Возможно, потому, что за внешними различиями уловил немало общего — почитание силы и власти.

Лондон поразил своими размерами. Одних жителей здесь было в полтора раза больше, чем в Амстердаме. Впрочем, огромный, богатый, грязный и туманный Лондон, кажется, не заставил биться его сердце учащенно. Царь остался верен своей привязанности — Амстердаму.

Однако нельзя было не заметить, какими быстрыми темпами росло могущество Англии, и он внимательно и жадно присматривается к ней.

В Англии Петр вновь встретился с Вильгельмом. Король был столь любезен, что первый прибыл с неофициальным визитом к Петру, остановившемуся в скромной гостинице на берегу Темзы. Два дня спустя Петра уже принимали во дворце. Побывал царь и у наследной принцессы Анны. Принцесса понравилась ему резкостью своих высказываний в адрес католиков. Царь признал Анну «сущей дочерью нашей церкви». Вообще Петр проявил большой интерес к англиканской церкви и внимательно прислушивался к совету Вильгельма сделаться самому «главою религии», как это принято в протестантских странах. Совет, как потом выяснится, не пропал даром. Однако реализован он будет Петром на свой лад.

В своем английском путешествии царь верен себе: мастерские, мануфактуры, Гринвичская обсерватория, госпитали, арсеналы — все надо посмотреть, везде надо успеть. Покупая часы, он застревает в часовой мастерской — учится разбирать и собирать механизмы. В Тауэре осматривает арсенал, музей, зверинец и монетный двор. Качество английских монет заставило царя детально познакомиться со всем процессом их чеканки. Позднее, затевая реформу монетного дела, он многое позаимствует у англичан и добьется высокого качества чеканки русской монеты.

Разумеется, предмет главного интереса — судостроение. В Дептфорте, близ верфей, царю и его свите был предоставлен дом. Его домоправитель так описывал жизнь главного обитателя: царь редко показывался дома, целыми днями пропадая «на королевской верфи или на реке, одетый как попало». Прилежное поведение государя в порту вполне уживалось с разгульным пребыванием в доме. Дом был буквально разгромлен и разграблен: стулья отправлены на растопку, картины превращены в мишени для стрельбы. То есть перенимали знания, усваивали новые технологии и проходили мимо гуманитарных ценностей, манер и правил поведения, искренне считая, что для общения с Европой вполне достаточно облачиться в немецкое платье и нахлобучить на голову парик.

В Англии, как нигде, выявились особенности культурного диалога, когда его ведут люди, разделенные целой эпохой в развитии. Чтобы понять это различие, приведем лишь один пример. Спустя несколько лет после поездки Петра в России появится своя первая газета — знаменитые «Московские ведомости». Выпускать их станут за счет казны, нерегулярно, постепенно приучая подданных к подобному чтению. Почти одновременно в Англии появится ежедневная частная газета. За этим стоит не только факт существования устойчивого рынка на новости и готовность платить за них, разветвленность дорог и источников информации, но и совершенно другое состояние общества. Общества, элита которого участвует в управлении и политической борьбе. Для царя подобная ситуация — экзотика. Король Вильгельм пригласил Петра на заседание парламента. Тот не пожелал присутствовать в зале и наблюдал за происходящим через окно на верхней галерее. Тотчас по Лондону пошла гулять шутка о редком случае в парламенте, когда один монарх сидел на троне, а другой — на крыше.

Шутка англичан сопоставима с шуткой Петра о забавности подданных, которые говорят королю правду, хотя он никогда не задумывался над тем, что ожидать правды можно лишь от людей свободных, наделенных правами.

Английское судостроение и флот произвели сильное впечатление. В минуту раздражения Петр даже признавался, что лучше быть адмиралом в Англии, чем царем в России. Стоит обратить внимание: адмиралом английским, а не голландским.

Мы уже писали, что в жизни Петра Великое посольство — время переломное. Несомненно, из Европы на родину вернулся совсем другой человек. Сила его стремления европеизировать собственную страну просто несопоставима со всеми его предшественниками, вместе взятыми. Да и с самим Петром до его поездки. В этом смысле уместно говорить даже не о диалоге культур, а о монологе. Монолог западноевропейской культуры столь впечатляющ, что вернувшийся Петр — сплошное смятение. Вспомним, что последовало по возвращении: обрезание бород боярских и мятежных голов стрелецких.

В этом — нетерпение и растерянность, с чего начать, если начинать приходится со всего?

Игорь Андреев



См. также:

Услуги стоматологических клиник по зубному протезированию
Бытовые кондиционеры в современных домах
Услуги сервисных компаний по ремонту стиральных машин
Услуги типографий
Программируемые логические контроллеры и их применение в промышленности
Интернет-магазины мебели
Курсы иностранных языков в Кирове
ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное
Приобретение межкомнатных дверей - непросто посещение магазина строительных товаров Как выбрать межкомнатные двери: советы специалистов. Отправляясь в магазин за покупкой межкомнатных дверей, стоит заранее определиться, каким параметрам они должны соответствовать. Помимо выбора типа, вида и производителя продукции нелишним будет узнать советы специалистов-дизайнеров, установщиков, профессионалов.

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005