Методические материалы, статьи

Третья жизнь

Пьяница-еж и его сосед

Ушастый еж какое-то время свободно проживал в комнате арбатской коммунальной квартиры, где в молодые наши годы нередко собирались друзья. Как-то раз скромное застолье было посвящено дегустации сладких и ароматных ягодных наливок — ежевичной, малиновой, смородиновой и, Бог весть, еще каких. После нескольких часов приятной дегустации заметили ежа, вышедшего после сна проверить, кто пришел, что делают и почему такой шум. Пустили ежа на стол (да простит мне брезгливый читатель!), а на клеенке были капли разных наливок. Еж, ранее никогда не замечавшийся в пьянстве, вдруг стал жадно слизывать яркие и сладкие капли, явно отдавая предпочтение ежевичной наливке, в чем мы были с ним согласны. Никак не хотел он заканчивать дегустацию, хотя отведал по звериным меркам изрядно. Гости вскоре разошлись, хозяева, включая ежа, ушли на покой. В эту ночь еж не гулял по комнате как обычно, а крепко спал в своем углу. Двое суток его не было видно, потом вышел как ни в чем не бывало, поел и вернулся к нормальной, трезвой жизни. И заметьте: никакого похмелья!

Еж, естественно, занимал «первый этаж» комнаты, шляясь по полу. А на «втором этаже», в клетке, встроенной в стенку, жил крупный тушканчик размером с морскую свинку, с большими ушами, смешным «пятачком» и очень длинным хвостом со «знамечком» на конце.

История этого зверья необычна. Наша экспедиция работала в Среднем Поволжье, в Ульяновской области. Один из местных охотников в разговоре упомянул, что, возвращаясь с охоты, увидел впереди быстро убегающего зверя, невиданного в этих краях, — длинноухого, длинноногого и длиннохвостого. Охотник выстрелил и попал, бросил добычу в рюкзак и принес домой. Вытряхнув неведомого зверя на пол, он с изумлением обнаружил, что тот поскакал по полу, слегка покачиваясь, целый и невредимый, видимо, лишь оглушенный зарядом мелкой дроби. Закончив эту детективную историю, охотник пригласил зайти к нему в избу посмотреть, что за зверь. С первого взгляда было ясно, что это — «большой земляной заяц», самый крупный из тушканчиков, обитающих в степях, обычно южнее этих мест. Здесь, у северной границы ареала, он, конечно, был очень редок. Охотник не знал, что с ним делать, — не убивать же! — и с видимым удовольствием подарил странным москвичам.

Тушканчиков держать в неволе несложно, но по обычной привычке найти любимые у каждого животного блюда я стал предлагать ему самые разные корма: все мыслимые семена и крупы, зелень, хлеб в молоке, творог и другие. К моему удивлению, тушкан раз и навсегда выбрал «геркулес», всем известные овсяные хлопья, которые поедал с неизменным аппетитом в течение нескольких лет, что прожил у нас дома. Ничего другого он в рот не брал, совсем не пил воды, так что и поилку перестали ставить. Так и жил он на одном сухом «геркулесе», пребывая в великолепной форме и, видимо, прекрасно себя чувствуя на столь скудном рационе в небольшой темной нише стенки.

Тушкан этот был зверем тихим и смирным: когда его брали в руки, он, отчаянно вырываясь, никогда не делал попыток укусить; иногда по ночам, правда, из его дома доносились громыхание и скрежет — это он грыз свой металлический поддон. Когда его помещение надо было чистить, тушкана пускали бегать на пол, и он быстро скакал на своих длинных задних ногах по всей комнате. Однажды мы увидели, как тушкан, забежавший под кровать, рвется оттуда, но почему-то никак не может вылезти. Решив, что он за что-то зацепился задней лапой и не может освободиться, я заглянул туда, и моим глазам предстала картина, напоминающая известную игру в перетягивание каната. Еж под кроватью крепко ухватил тушкана за заднюю ногу, пытается ее жевать, а тот, собравшись с силами, выползает, волоча за собой ежа, который в свою очередь вновь затаскивает тушкана под кровать. Зрелище было уморительное, и забавная игра закончилась вничью: звери были разняты, и тушкан водворен в свое помещение.

Лисица на крыше

Как-то «киношники» из «Центрнаучфильма» предложили нам ручную лису, которую, уж не помню почему, им надо было пристроить на время. Лиса эта, которую бесхитростно звали Люськой, была действительно совершенно ручная и очень ласковая: она исступленно лизала двух девушек в течение всего времени, что они провели у нас, передавая зверя в наши руки… После их ухода лису словно подменили: она не давала себя даже гладить, сердито кашляла на нас, не брала из рук мясо и все время проводила на широком подоконнике. Здесь она почти беспрерывно барабанила лапами по окну, по странной причине так и не выбив стекла. Так продолжалось две-три недели, что Люська прожила у нас, и я могу припомнить лишь пару интересных эпизодов, которые вносили в нашу совместную жизнь некоторое разнообразие. Один из них весьма забавный: когда Люська была сыта, она неизменно «зарывала» лишний кусок мяса на полу. С самым серьезным видом она сосредоточенно водила носом по линолеуму — со всех сторон, по кругу, к куску, как она это делала бы в природе, нагребая носом песок на свою добычу. Раз за разом она продолжала тщательно и терпеливо «зарывать» носом кусок про запас, ничуть не смущаясь тем, что он продолжал открыто лежать на полу. Наконец, Люська отходила в сторону, вздыхала после трудов праведных, полагая, очевидно, что запас спрятан достаточно надежно. Потом, однако, она вновь возвращалась: то ли ее что-то не устраивало, то ли вспоминала что-то нам неведомое, и вся процедура повторялась с прежним усердием.

Другой эпизод из жизни Люськи был гораздо более ярким и незабываемым, хотя мало кто счел бы его забавным. Впрочем, кому как — судите сами. Надо пояснить, что коммунальная квартира, комнату в которой занимали многие звери, птицы и гады, здесь описанные, размещалась на втором этаже двухэтажного домика в арбатском переулке, в шестидесятые годы тихом и весьма благопристойном. Окна этого Ноева ковчега выходили в чистый закрытый дворик с тщательно подстриженным газоном и ухоженными цветочными клумбами возле старинного особняка. Да-да, недоверчивый читатель, просто в том особняке жил (насколько я помню) военный атташе Великобритании. Подчас можно было видеть группки чинно расхаживающих нарядных людей, которым подносили фужеры с вином, фрукты и еще какую-то снедь девушки в белоснежных фартуках. Нередко на такие приемы приезжали гости с борзыми, которые резвились на ярко-зеленых коврах газонов.

Окно нашей комнаты выходило прямо на навес из гофрированного железа, под которым стояли автомобили гостей и хозяев. Нередко и сам полковник в нарядном кителе, и его домочадцы, и гости с любопытством пялились на наше окно, улыбаясь и фотографируя особо интересные номера. А посмотреть было на что: то белка скачет по подоконнику, то сурка туда посадят, то сова сидит и крутит головой, то… Ну ясно — зрелища не совсем привычные для городского глаза. А лисица, барабанящая лапами по окну?

Уж не припомню, как такое могло произойти, но в один прекрасный день я был вызван с работы срочным и тревожным звонком: приезжай немедленно — Люська выскочила из окна на навес и в панике носится по нему. Примчался — душа в пятки, — того и гляди лиса сиганет на землю иностранного государства, выскочит на улицу, и крышка! Стоим и думаем: что делать? Люське, конечно, невдомек наши условности и предрассудки: крыша — уже иностранная территория, не больно и вылезешь на нее. Помощь пришла неожиданно в лице дворника (нашего, русского), который давно привык к зрелищам на окне и знал в лицо пару чудаков, живущих за ним. Получив его разрешение выйти на крышу (хозяев не было, видно, дома), я вылез из окна с телогрейкой в руках и стал осторожно приближаться к Люське, ласково уговаривая ее. Куда там! Лисица метнулась к краю навеса — вот-вот спрыгнет, и я спешно ретировался. С полчаса она металась по крыше, как только я пытался приблизиться к ней. Чем отчаяннее положение, тем более спокойными и обдуманными должны быть действия. Пока наш покровитель на земле блокировал отступление противника с края крыши, я медленно и осторожно приблизился-таки к утомленной борьбой Люське и, наконец, накинув на нее телогрейку, втащил через окно в комнату. Операция прошла без жертв с обеих сторон благодаря «второму фронту» нашего доброжелательного союзника.

Скворец, не желавший улетать

К скворцам у меня всегда была особая тяга то ли из-за их обаяния и веселого нрава, то ли по причине их смышлености и доверчивости, то ли за необычные песни, порой с лягушачьим кваканьем или тележным скрипом, а скорее за все вместе. Один из моих скворцов долго жил в открытой клетке; когда хотел, летал по комнате, важно выхаживал по столу во время трапезы и, считая себя полноправным ее участником, выбирал клювом из тарелки что повкуснее.

Как-то летом, войдя в комнату, я увидел, что окно настежь распахнуто (видимо, забыл закрыть его перед уходом), а мой любимец невозмутимо расхаживает по подоконнику, и не пытаясь улететь. Такое поведение скворца показалось, конечно, странным, но разные чудачества (с нашей точки зрения) — вещь нередкая среди домашних питомцев и малодоступная нашему пониманию. Боясь подойти, чтобы не спугнуть птицу, я решил, будь, что будет, и занялся своими делами. Прошел час, другой, но ничего не произошло — скворец спокойно летал по комнате и ходил у открытого окна. Постепенно я привык к этой необъяснимой манере его поведения и смело оставлял окно открытым, а скворец жил своей нормальной жизнью, как бы не замечая мира за окном. Однажды я похвастался университетскому приятелю, что у меня живет скворец, который упорно не желает никуда улетать из дома. Ни один уважающий себя студент-зоолог не может поверить в такое, но я горячо уверял его, и в конце концов Саня заехал ко мне посмотреть на это чудо. В тот самый момент, когда он, заинтригованный моими рассказами, вошел в комнату, скворец, сидевший на подоконнике и увидевший незнакомца, стремглав вылетел в окно и был таков.

Мудрейший и совершенный Венец Творения, разве ты в состоянии понять, что на уме у ничтожной птахи!

«Там какая-то змея в кухне…»

Другой эпизод, о котором хочется здесь рассказать, связан с крупным полозом, который жил в той же комнате арбатской коммуналки, где обитали многие герои этих рассказов: сурки и совы, еж и тушкан, лисица и сони. Как-то в конце шестидесятых годов одна московская зоологиня по случаю своего отъезда в Израиль позвонила, чтобы узнать, не возьмем ли мы амурского полоза, жившего у нее дома. Конечно, возьмем — и вот мы с восхищением рассматриваем полутораметрового красавца, блестяще-черного с поперечными желтыми полосами. Полоз этот свободно жил в ее квартире, приползал на зов (не помню уж, как его звали) и общался с хозяйкой. Переехав к нам, он поселился в книжной полке с немного отодвинутым стеклом, которую периодически покидал, чтобы погулять по комнате, поползать по людям, поесть или погреться у батареи. В руках он вел себя спокойно, никогда не делая попыток укусить, вообще обладал очень мирным нравом и был вполне ручным, насколько это понятие применимо к рептилиям.

Нашей соседкой по квартире была очень интеллигентная старушка, много повидавшая как на своем веку (в гражданскую она была пулеметчицей в Конной армии!), так и в своем доме (каких зверей не увидишь у этих чудаков-соседей!), добрая и терпимая. Она нередко заходила в нашу комнату, общалась с собакой и другими животными, однако о полозе мы все же предпочитали умалчивать. Как-то раз, встретившись со мной в коридоре, она спросила: «Виктор Юрьевич, там какая-то большая змея на кухне ползает, наверное, ваша?» Это было сказано совершенно невозмутимым тоном, доброжелательно и спокойно, как будто речь шла о чем-то вполне обыденном: экое дело — змея в кухне… Несколько оторопев и на ходу бормоча какие-то извинения, я вошел в кухню, где беглец, чувствуя себя вполне по-хозяйски, активно ползал, с интересом обследуя новое помещение и часто высовывая раздвоенный язык. Взяв полоза в руки, показав, какой он красивый, и объяснив, что он вполне безобиден, я вновь стал извиняться: внезапная встреча с крупной змеей на кухне — вряд ли большое удовольствие для неподготовленного человека. Старушка, однако, прервала мои излияния самым доброжелательным образом, так что инцидент был исчерпан, полоз водворен в свое помещение, а дверь в комнату отныне плотно закрывалась. А теперь представьте подобную сцену с другим человеком в главной роли. Да, повезло нашему арбатскому зверью…

Непочтение к классику

Эта зарисовка посвящена лесным соням — симпатичным зверькам с большими глазами и пушистым хвостом, которые напоминают белку в миниатюре. В пойме реки Инзы (Пензенская область), где работала наша экспедиция, сони были весьма многочисленны. Кроме прочего, мы проводили учеты численности и микробиологические исследования мелких млекопитающих, отлавливая их плашками, обычными давилками-мышеловками. Расставляли их вечером линиями в разных угодьях, а рано утром обходили и собирали «урожай» — мышей, полевок, землероек. В давилках, расставленных в кустарниках и пойменных лесах, нередко оказывались лесные сони. Иногда они оставались живыми, попавшись за лапу или хвост, и мы помещали их в клетку, где они благополучно жили до конца экспедиции. Один случай мне особенно запомнился.

Как-то при очередном утреннем обходе в одну из плашек попалась соня: дужка ударила ее по шее, и зверек лежал, распластавшись на дощечке. Я вынул соню из плашки и взял в руки. С сожалением осматривая красивого зверька, я вдруг ощутил сердцебиение — не у себя, а у сони. Минуту-другую спустя зверек стал вздрагивать, шевелить лапами, а через некоторое время уселся, пьяно покачиваясь, на ладони. Когда обход был закончен и я вернулся в лагерь, соня уже совсем пришла в себя. Глядя на бодрого и веселого зверька, трудно было поверить, что пару часов назад он недвижно лежал в давилке, попав в нее головой. Этой соне крупно повезло: пружина старой плашки ослабла, спущенная дужка ударяла слабо, свободно болтаясь и немного не доходя до дощечки. К концу экспедиции набралось пять лесных сонь, которым проведению было угодно сохранить жизнь в давилках. Все они благополучно приехали в Москву и поселились все в той же арбатской комнате в довольно просторной клетке. Надо сказать, что при всей своей обаятельности и красоте сони — не самые интересные звери для домашнего содержания: будучи ночными животными, они весь день спят, так что ритмы их и нашей активности не совпадают. Поэтому зверьков удается не столько видеть, сколько слышать — по ночам из клетки доносится шум возни, беготня и визг. В неволе они не оправдывают своего названия: не впадают в долгую зимнюю спячку, а ведут вполне активную ночную жизнь. Чувствовали сони себя прекрасно, оделись к зиме в пышные шубы и изрядно потолстели.

Где-то к весне сони перебрались к одной сотруднице нашей лаборатории, которая предоставила всем пятерым полную свободу в своей комнате. Зверьки быстро освоились с новым помещением, по мере возможности приспособили его к своим привычкам и вкусам. Однажды Лена полезла в книжную полку, которую занимало многотомное собрание сочинений Л.Н. Толстого, и вынув нужный том, увидела в книге сквозную дыру вполне соответствующего диаметра. Кинувшись проверять другие тома, она обнаружила, что собрание сочинений классика русской и мировой литературы во всю длину пронизано ходом, который в последнем томе заканчивался уютным гнездом с мягкой бумажной подстилкой. И правда, «книга — лучший подарок»!

Виктор Литвин

ПРОЕКТ
осуществляется
при поддержке

Окружной ресурсный центр информационных технологий (ОРЦИТ) СЗОУО г. Москвы Академия повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (АПКиППРО) АСКОН - разработчик САПР КОМПАС-3D. Группа компаний. Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ) Информационные технологии в образовании. Международная конференция-выставка Издательский дом "СОЛОН-Пресс" Отраслевой фонд алгоритмов и программ ФГНУ "Государственный координационный центр информационных технологий" Еженедельник Издательского дома "1 сентября"  "Информатика" Московский  институт открытого образования (МИОО) Московский городской педагогический университет (МГПУ)
ГЛАВНАЯ
Участие вовсех направлениях олимпиады бесплатное
Фитодизайн офиса и озеленение необходимы Красивый фитодизайн офиса и озеленение играют важную роль в создании уюта, позитивном влиянии на самочувствие посетителей и сотрудников. Фитодизайнеры Студии «ГринИнтериор» помогут вам продумать фитодизайн офиса и его озеленение.

Номинант Примии Рунета 2007

Всероссийский Интернет-педсовет - 2005